Роберт Харьюзов

 

ПРОЛОГ

Сказку пусть и не читает,

Шуток кто не понимает

Или в разуме своем

Склонен мнить себя царем.

 

CВОД ТЕРМИНОВ

Царство, царство... Термин древний,

Дружный с емким словом Русь,

К нашей "атомной деревне"

Применить, земляк, не трусь,

И среди сует научных

Внукам сказкой пошурши,

Чтобы не было им скучно

В их игрушечной глуши.

Царство, царство– смех и слезы,

Царство – ночь и царство – день,

Царство – липы и березы

И кому куда не лень.

В царстве может оказаться

Выше крыш окрестных честь,

Кой–кто может показаться

Тем, чего в них капля есть.

Что–то есть, чего–то нет там –

Леший, печь, сверчок, шесток,

Даже тучи против ветра

Прут, бывает, на восток.

Скажешь – Царь – придумал тоже!

Царь – тиран, Царь – прошлый век...

Я отвечу – Ну и что же?

Царь – забавный человек;

И чудного в этом, право,

Ни на грош, таков прием –

Средь героев равноправных

Невозможно без имен:

Имя – символ, не игрушка;

Вдоль рядов имен – дела,

Ведь бывают же Царь–пушки

И Цари–колокола.

Что касается Ивана,

Он, во–первых, многолик,

Потому о нем молва нам

Говорит – умом велик.

Во–вторых, он многосложен,

Вездесущ и всеумел,

Без Ивана невозможен

Сказок мир, теченье дел.

Не бывать бы этой сказке,

И сплошные неувязки

Угрожали б нам и вам,

Каб не Царь да не Иван.

 

ГЛАВА 1

Чин–по–чину, будто встарь,

Правил неким царством Царь.

Правил Царь, а все дела

Свита царская вела.

Как ведется Царь в хоромах

Выпить... чаю был не промах,

Да ни с чем–то наобум,

А с конфетой Кара–Кум,

И секрета в этом нет,

Хоть и видится секрет.

 

ГЛАВА 2

Коль уж Царь – к лицу корона

На примятых волосах,

А у нашего – нейтроны

В заболоченных лесах;

Не красавцев златогривых

В чешуе, как жар горя,

Охраняют терпеливо

Двадцать два богатыря:

Отошли в былое кони,

Птицам–жар не век сиять –

Для Царя в активной зоне

Стали ядра расщеплять.

 

ГЛАВА 3

Как–то раз, напившись чая

И прогулкой день кончая,

Царь забрел в Науколес

И на дерево залез,

Землю сверху осмотрел

/Всех царей таков удел/.

Было видно все от туда:

Вот за морем Чудо–Юдо

На одной ноге стоит,

По–заморски говорит,

И другие чудеса

Были видны сквозь леса,

Но не мыслилось, ей–ей,

Чуда Чудного чудней:

То ли бустер, то ли тестер –

Словом, две такие вместе

Штуки, а внутри его

Непонятно ничего,

Разумеется, для этих,

У кого под шляпой ветер.

Нам с читателем все ясно.

Это так? Ну и прекрасно.

Электроны бьют в мишень,

В результате разрешение

Может даже в сотню раз

Увеличится тотчас.

О, внезапность мыслей взлета!

Ей, по времени пролета,

Дань гони–ка ты, спектрометр!

Царь от счастья даже обмер –

Закружилась голова,

В горле замерли слова.

– Что ж... Все ясно – думал он –

Будем строить микроТРОН.

Микро в смысле не мало,

А заманчиво зело:

Подешевле, поскорей

Удивить других царей.

 

ГЛАВА 4

Облетела свиту весть:

– Головы ужо не снесть,

Думать поздно, стоить рано...

Не позвать ли нам Ивана?

Где Иван? Иван–то во,

Да зови–ка ты его.

Ох, и здорово, и здорово,

Что нашли его у Флерова!

Посулили, поманили –

Обошлось. Уговорили.

Стоило уговорить –

Раз, два, три – тебе водить!

Лишних слов не говоря,

Водит он... за ус Царя;

Водит год, два года водит,

Царь с него очей не сводит,

Поит чаем, руку жмет...

Так идет за годом год.

Благо Царь интеллигентен

/И легко и хлебно с ним/

Иван, увы, некомпетентен,

Но все же , ах! Незаменим.

 

ГЛАВА 5

МикроТРОН – аппарат!

Стоит взяться – сам не рад.

Сам не рад – полбеды,

Свите всей не до еды!

Электроны нужно брать,

Резонансно ускорять,

А потом в пучки вязать

И пучком мишень лизать

Так, чтоб из мишени оной

Шли к реактору нейтроны.

/Хоть реактор и не трактор –

нужно именно в реактор./

Ходит Ваня, спину гнет,

А Царь чаи со свитой пьет

И зовет: – Иван Максимыч!

Электроны подноси нам. –

Наш Иван реветь готов –

Ладно все, но нет пучков.

Ходит, бродит, что–то крутит,

А народ в округе шутит:

Мол, Иван пошел опять

МикроТРОН уестествлять.

Глядь и верно – изловчился,

Избочася навалился,

Шиммы круглые сменил,

Раму медную сварил,

Изогнул ее в дугу,

Сел в углу и ни гу–гу.

Посидел часок без дела,

А потом побрел несмело

В залу, где инструкций культ,

А по–нашему – на пульт.

 

ГЛАВА 6

Там совсем не для красы

Посадил наш Царь Усы:

Царь Усы поит и кормит,

Выдает им все по норме–

Тапки, шапочку, халат...

И чеснок, и сервелат

/В счет талонов на обед/–

Покормись, коль денег нет.

Ах, Усы! Что за Усы!

Сели, вынули часы,

Расписалися в журнале,

Круть усом... и убежали.

 

ГЛАВА 7

Наш Иван, меж тем, не помер.

Набирал трехзначный номер,

Чтоб на пульт попасть точь–в–точь

До того, как будет ночь.

Вот зашел. И сам не рад –

Это разве не разврат?

Не дождалися его.

Нет на пульте никого.

В царстве ровно в пять часов

Запирали на засов

Все врата. А дале...

Дале, расписавшися в журнале –

Чтоб пожарным угодить –

Шли домой – одни удить,

А другие водку пить.

Жены шли еды купить,

Шить, стирать, детей кормить

Да мужей своих бранить.

Словом, был закон такой:

Отзвонил – и на покой.

Наш Иван хвать за часы –

Разбежалися Усы.

Нет! Уж он–то спать не ляжет,

Чтоб Усам сгореть на пляже!

Не вотрешь Царю очки,

Подавай ему пучки.

Коли взялся угодить,

Так приходится водить.

 

ГЛАВА 8

Ночь. В чащобе леший шутит,

А Иван наш ручки крутит,

Крутит, крутит, вертит, вертит...

На уме – пучки и черти.

Если смотришь телевизор,

Черти ходят как–то низом –

Чудеса, ни дать, ни взять.

С ними теща, чертов зять.

...Так, вздремнувши, грезил он.

Глядь – в стакане электрон,

Два да два – четыре, пять –

Можно уж в пучки вязать.

...........................

За окном восток алился.

Наш Иван перекрестился,

Запер зал, сдал ключи

И улегся на печи.

 

ГЛАВА 9

Спит Иван и видит сон:

Вот к Царю доставлен он,

Царь смеется сквозь очки

И кладет в сундук пучки,

Свиту он к себе зовет,

Всем по чарке выдает,

А Иванушке с устатку

Наливает чаю сладкого.

Знает в царстве весь народ,

Что Иван вина не пьет

Ни крепленого, ни злого.

Царь дает Ивану слово.

Встал Иван наш, помычал,

Для порядка помолчал,

Заикнулся, поперхнулся

/Не речист он/ и проснулся.

Вот беда – не кончив речи,

Наш Иван свалился с печи

И смутился: на печи

Ничего не смог речи.

Почесал затылок он.

Слышит – звонит телефон:

–Ну, какие пироги?

На доклад к Царю беги!

Где пучок–то, говорю?

Надо несть его к Царю. –

–Да пучок–то ничего,

Но надо вывести его.–

–Все фантазии одне

В твоей иваньей голове!–

–Ты хоть, брат, и кандидат,

Да из тебя плохой солдат... –

И ну Ивана поучать

Да Медведевым стращать.

 

ГЛАВА 10

По казенному двору

Наш Иван бредет к Царю,

А навстречь пути Ивана

Протащили два дивана,

И, забыв инструкций культ,

Водрузили их на пульт.

Да не то, чтоб для красы –

Пусть на них сидят Усы,

Чтобы зимнею порой

Не хватил их геморрой;

Пусть сидят, не дуют в ус

И уважают профсоюз.

В царстве как–то вдруг смекнули,

Что нельзя сидеть на стуле

Ровно семь часов подряд –

Ягодицы заболят;

Не погаснет солнце, если

На диване или в кресле

Посидят и Царь, и Зам

Да другие по низам.

 

ГЛАВА 11

Заплативши дань дивану,

Возвращаемся к Ивану.

Путь к Царю был не короток:

Много всяких поворотов,

Железяки, хламу кучи –

Словом, путь был не из лучших;

Заприметил люд примету:

Раз сходил – подметок нету.

Потому ль сыскать нельзя

В царстве ржавого гвоздя?

Ходит слух, что из–за тренья

Будет царству разоренье.

...Раздобрившись как–то раз,

Царь велит писать указ:

– Чтоб исчезли в царстве беды,

Всем купить велосипеды,

Стойла вдруг для них сварить

И в воротах не морить.–

Вот с какой, друзья, поры

По примеру детворы

Крутим мы велосипед –

Что–то едет, что–то нет.

Привилось ведь. И не зря.

Ездят все, кроме Царя,

У царей иное в моде,

Царь, брат, царь. Он ездит в "Шкоде".

 

ГЛАВА 12

Слух пронесся меж людей:

Скоро царский юбилей.

Слуги – в раж, казну трусят,

Ведь Царю–то – шестьдесят!

Как и всем, на склоне лет

Строят в дар ему "макет";

Не пропала, к слову, зря

И смекалка Замцаря:

Он велел писцов позвать,

Царску грамоту писать,

Корки суриком накрасить,

Дабы грамоту украсить.

...........................

Свите корки подавали,

Те с поклоном намарали

Закорючки на полях

И столпилися в дверях

У юбилейной стенгазеты.

Где же Царь? Царя–то нету.

Севши в мягкий шарабан,

Он уехал в Ереван

Средь друзей винца попить

Да по–царски почудить.

Что сказали Пом и Зам

И другие по низам –

Просто звук пустой, не боле;

Тут, как всюду: вольным – воля,

А Вам, читатель дорогой,

Опишу я пир другой.

 

ГЛАВА 13

ИБРу – ровно десять лет.

Все к Царю: – Даешь банкет?–

Царь велел покликать Пома,

Пом – с ходатайством к месткому...

Ох, уж эти юбилеи!

Денег нет. Одни идеи.

Их крути и так, и сяк –

Вряд ли выкрутишь коньяк.

На коньяк имея виды,

Опасалися обиды

Царь и Пом его, и Зам,

И другие по низам.

/Что обида в юбилей

Невоздержанных людей,

Верно, знаете и Вы,

Может стоить головы

И Царю, и Зам, и Пому,

Ну и кой–кому другому./

Порешили сделать так:

На банкете пей коньяк,

Ешь уху и кренделя

За свои, за три рубля.

Можешь взять с собой жену,

Можешь даже не одну –

Хоть гарем с собой бери,

Умножая всех на три.

Эх, трояк! Трояк, брат, штука!

Трояковая наука –

Вам не солнечные пятна,

Всем до крайности понятна.

Так судьбе наперекор

Шел естественный отбор,

Без опасных поворотов

Тех, кто за от тех, кто против.

Долго, коротко ли ждали

Не скажу. И все ж собрали

Свиту царскую, гостей

Из различных волостей,

Приходили на причал,

Замцаря – Привет!– кричал,

На кораблик усадил

И на море покатил.

Тут, конечно, Царь с Царицей,

Кулькин Лев с своею Львицей,

Белослудцев, Самосват...

И кораблик в аккурат

Нагрузился до предела,

Всяк себе по нраву дело

Подыскал, знакомых круг,

Коротаючи досуг.

Ветер дул, кораблик шел,

И было очень хорошо.

Без забот, не зная горя,

Переплыли сине море

И бросали якоря

Возле острова Липня.

Вышли на берег. Жара.

Искупаться, знать, пора.

Море лижет пляж волнами,

А у нас беда с штанами:

Их не сдернешь просто вниз –

Будет массовый стриптиз,

Но такого рода сраму

Не включал никто в программу

Юбилейного банкета.

И пришлось стоять одетым

В очередь у двух кабин

В день ибровых именин

И Царю, и Зам, и Пому,

И председателю месткома.

Все ж, однако, раздевались,

Загорали и купались,

И хвалили небеса...

...Царь с Царицей телеса

Неприметно обнажили,

Вещи в кучку положили,

По песочку потоптались

И легонько искупались,

Но, при том, настолько ловко,

Что постыдная страховка

Ей, а также и ему,

Оказалась ни к чему.

...Благодать: песок, вода,

Но уже звучит труба –

– Бери ложку, бери бак,

Хлеба нету – беги так!–

Все – к столу, и стар, и молод –

Утолять полдневный голод.

А на нем – уха, шашлык

И вино Алабашлы,

И коньяк, и минвода,

И другая ерунда.

Дружно звякнули бутылки,

Застучали ложки, вилки...

И как рыбе нужен хвост,

Юбилею – первый тост.

Царь встает: – Не нужен митинг... –

В общем, предложил он выпить

/Жаль вот рифму–то не выбрал!/

За здоровье наших ИБРов,

На мгновенье стал угрюмым,

Увидав, что нету рюмок,

Пробку вынул, в травку кинул

И стаканчик опрокинул.

Остальные поддержали –

Чарок долго не держали,

И услышал всяк окрест,

Как усердно физик ест.

А как пьет! Стакан. По–русски.

Хоть бы даже без закуски;

Здесь же ткни – шашлык на вилке,

Право, хватит ли бутылки?

Лихо пили, шумно ели,

Через час повеселели,

Как–никак коньяк, не квас,

Запоешь. Включили джаз.

Прогорланили про Рябушку,

Что допелась до греха,

Позабыв наказы бабушки

Под нажимом петуха;

Опозорили молодку

За испорченный секрет...

Кое–кто сходил за водкой

К милым девушкам в буфет,

Музыканты пляс играли –

Твист, фокстроты и танго,

А как дамы танцевали!

Нам увидеть вновь едва ли

Бал подобный суждено.

Вот мелькает в танце бурном,

Позабыв про удила,

Рита Фурман, Рита Фурман

Вся, в чем мама родила...

Это – шутка, а всерьез

Все прошло нормально,

Правда, был один курьез

Неофициальный,

Но об этом ни гу–гу!

/Сам не без изъяна,

Сам гармонь сломать могу,

Когда бываю пьяным./

 

ГЛАВА 14

С той поры воды немало

Утекло. И лето стало

Почему–то холодней,

И число дождливых дней

Увеличилось на треть –

Царство начало стареть.

Молодые подучились,

Многие "остепенились",

Зрелым соком налились

И семьей обзавелись,

Раздались, отяжелели...

Те, которые имели

Закорючку на роду,

Отпустили бороду,

И похожи на попов

Ю.Попов и А.Попов.

Жизнь, меж тем, всех нас несла

Словно лодку без весла:

Ночь оттяпяла у мира

Светлый ум Ф.Л.Шапиро

И помог ей, верно, бес

Взять Сергеева П.С....

Светлой памятью о них

На минуту смолк наш стих.

МикроТРОН давно не нужен –

Царь ЛУЭ купил взамен

И от жары или от стужи

Заразился У.Х.Н.

Разом все смешались карты:

В царстве воры завелись

И в канун восьмого марта

Унесли царев сервиз.

Царь без чая три недели,

Издавать велит указ,

Что, мол, воры обнаглели,

Но об этом – новый сказ.

Между тем, молва о чае

Разнеслась, как ни таи,

И теперь уж нескончаемо

Все в округе пьют чаи.

Пьют. Грызут. Сосут. И моют –

В кружках, в чашках и в тазах,

И при этом грустно ноют,

Что жиреют на глазах,

Животы, мол, больно виснут

От пристрастия такого,

Ухаэны с горя киснут

В чемодане у Стрелкова;

Сахар, чай, лимон, конфеты,

Мол, орудия труда,

Да и физика, при этом,

Ни туда и ни сюда...

/Чай–то разве враг народа?

Жизнь есть жизнь, закон суров:

Чаю требует природа?

Проглоти. И будь здоров!/

Что касается до весу,

Вес – соратник интересу:

То ли труд и физзарядка,

То ли лень и нет порядка?

Вот не ходят на покосы

Мужики – ржавеют косы,

Граблям незачем спешить

В полдень сено ворошить,

Копны ладить до росы...

Потому ли колбасы

В магазине трудно взять,

Даже если едет зять

Или тесть мошной тряхнет,

В гости к зятю запорхнет?

Но ни первый, ни второй

Не заведуют травой –

Колбаса, коса... Куда там!

Вот другое дело – атом:

Атом режет, атом шьет,

Атом чай с конфеткой пьет.

А Иван? Он жив–здоров.

Между дел завел коров

И ворчит: – Точите лясы,

Коли не хотите мяса,

Я помехой вам не стану,

Так как я люблю сметану

И не мыслю выходной

Без телячьей отбивной.

Эво, щедры на хулу

Да костями по столу,

Будто истина в кости,

Господи, меня прости!–

Мало что Иван бормочет,

Пить ли, есть когда захочет,

Но не мнит себя в позоре

За росистые за зори,

За соленую рубаху,

Друг коровам и аллаху,

И траве в ее судьбе,

И, естественно, себе.

Возглас праздный: –Что ты видел?–

Разве бы его обидел?

–Видел тыщи зорей я,

Слышал сказки соловья,

Что пьянят сильнее хмеля

И не ведают похмелья,

Видел жизнь, имел зарядку...–

И ругнется для порядка,

Про себя, шутя, не в злость –

Через три копыта в кость,

В разудалый молодец,

В коленвал и в холодец,

И в иной предмет, какой

Оказался под рукой

В это время невзначай.

Может статься, даже в чай.

То–то в чай! Мороз иль жарко,

Мы без чаю – никуды;

Чай – не просто вам заварка,

Нету чаю без воды.

Без водицы жить сурово,

Любит воду, воду пьет

Зверь, и птица, и корова –

Все, что дышит и живет.

И плохого в этом нету.

Жаль, что в наш двадцатый век

То и жди пропьет планету

Неразумный человек.

Здесь, пора оговориться,

Наше царство не при чем:

В царстве доблестно трудится

Войско с гаечным ключем;

Двадцать витязей могучих,

Через всю ладонь мозоли,

Закрывают краны тучам

И гоняют ветры в поле,

Чтобы в уши не надуло,

Чтоб "удобств" оркестр гудел.

Их вожак, Иван Вокула,

Мастер этих самых дел,

Сын Земли, любимец ейный,

Укротитель диких сил,

Не улыбкой "нержавейной" –

Делом царство покорил:

Потому тепло и ясно

Пьется чай у вас со мной.

Этим витязям прекрасным

От Людей – поклон земной

И за тепло, и за водицу.

Откровенно говоря,

Всем бы им – медаль в петлицу...

Нет медали у Царя.

Может есть. Гадать не стану.

Если завалилась где,

Я бы дал ее Ивану

За усердие в труде.

Труд, усердие, геройство...

Сколько слов ни говори,

Наш Иван имеет свойство

От зари и до зари

Шить, стирать, пахать и сеять,

Резать, мыть, грести, доить...

Как узнать, что он умеет?

Как узнать, когда он спит?

Нам бы прыть такую, други!

В нас бы этой воли ком!

Все бы пьяницы в округе

Похмелялись молоком.

 

ГЛАВА 15

И вновь звучит, не умолкая,

Диалог Тяни–Толкая:

Ваня гнет судьбу туда,

Где почаще невода,

Царь есть Царь, его дорогу

Суждено познать лишь богу,

Остальной честной народ

Лишь толпится у ворот –

То Ивана подзадорит,

То с Царем чуток повздорит.

От подобных мелких зол

Царь имеет валидол,

Против зол иного плана

Царь использует Ивана;

Лишь судьбу благодари,

Что не вывелись цари

Да живет Иван – старатель,

Уважаемый читатель.

 

ГЛАВА 16

Время...Будь ты обратимо –

Жили б вечно побратимы,

Братья, недруги, враги,

Сказки, щи и пироги,

Царь, Иван, Иванов кот...

Если б был бы задний ход!

Эх, по жизни б все ходили,

Как теперь в автомобиле

Ездят в клуб и в магазин

И назад – знай лей бензин:

Жажда мудрости берет? –

Битте! Битте! Дуй вперед,

Но следи за знаком "стоп",

Где в кругу сосновый гроб

Спарен с ржавою косой

И перечеркнут полосой.

Тянет в ясли? В детский сад? –

Топай, миленький назад;

Чти лишь нормы поведенья

И не хлынь за день рожденья

Ибо он, как говорится,

Не обязан повториться

В силу славной медицины

Иль иной какой причины.

Но, увы, как ни крути,

Время–жизнь всегда в пути

И всегда свое берет,

И всегда летит вперед,

Знай кружись себе, кружись

В вихре, чье названье – Жизнь,

А она бушует снова.

Ей здоровая основа

Ближе, явственней, родней

Суеты текучих дней.

Покалякаем о ней.

 

ГЛАВА 17

Вот нагрянула весна :

Мир очнулся ото сна

И чихает на царей,

На цариц, богатырей –

Он и сам не лыком шит,

Он проснулся, жить спешит:

На полянке возле дома

Мать–и–мачеха цветет,

Всем знакомым–незнакомым

От весны приветы шлет:

На осинах дремлют почки,

Накалены добела,

Метят в ягоды цветочки

И безделицы – в дела.

Дело, ясно, не в осинах,

Дело в радостях мирских:

Сок березовый в графинах

Появился в мастерских;

Отоснулось подмосковье

Знойным кваканьем болот,

Уж рыбак Свое Здоровье

Устремил на огород;

Да и впрямь рукою щедрой

В землю Жизнь вселять пора,

Чтоб мотыль в весенних недрах

Обратился в комара,

Чтоб укроп не ведал горя,

Чтоб был счастлив сельдерей,

Чтобы физикам из моря

Новых выудить идей,

Чтоб веснища, так веснища,

Чтоб плясать – ручьями пот,

Чтоб умищам – вдоволь пища,

А делищам – полный ход.

В этом смысле возле дома

Мать–и–мачеха цветет

И знакомым–незнакомым

От весны приветы шлет.

 

ГЛАВА 18

Время–жизнь всегда в пути

И всегда свое берет,

И всегда летит вперед,

Как его ни тормози.

Вновь мелькнуло десять зим,

А за зимами вослед

Улетел десяток лет,

Десять весен отцвели...

Царь с Иваном на мели,

Ни вперед и ни назад.

Кто–то в этом виноват?

Нам, читатель дорогой,

По душе вопрос другой,

Ибо мы в чиновном мире –

Ровно пыль на звонкой лире.

Царь пусть топает ногой,

Мол, Иван – моряк плохой,

А Иван на самом деле

Не моряк. Все в мире мели

Для него. Так надо богу.

Отправляяся в дорогу,

Все мы ищем лучший путь,

Чтоб, грехом, не утонуть

И пупка не замочить,

И под лаврами почить

В саркофаге из стекла...

Царь царем. А жизнь текла,

В пику ночи и грехам,

К свету, песням и стихам.

И логично. В самом деле:

Что такое наши мели,

Виражи и этажи

Там, где мир, весна и жизнь?

 

ГЛАВА 19

Все от взгляда. Между тем

Средь бескрайней уймы тем

Неподвластен укоризне

Разговор о смысле жизни:

Оседлать слова и мысли

В чисто философском смысле –

Что на свете есть прекрасней,

И умней, и безопасней?

В цель направили стрелу,

Натянули тетиву,

И не дрогнет арбалет,

Миг, другой... А пользы нет –

Цель бесцельна. Вот так раз!

Повторяя много раз,

Можно долго быть в пути

И жизнь, как поле, перейти,

Благо бренной жизни цель

Затушевана теперь,

Хоть она почти всегда

Там, где минимум вреда

Иль вблизи от варианта

"Вред от времени – константа".

Может, верно – вся наука

Людям и царям докука?

Прок ли резать и тачать

Для того, чтоб докучать?

Трудно жить в двадцатом веке –

Мало дива в человеке;

Ох, как надобно мудрить,

Чтоб кого–то удивить.

Что попишешь! Даже небо

Не способно коркой хлеба

Удивить средь наших мест

Тех, кто булку с маслом ест.

Кой им прок в успехах дальних

Опытов фундаментальных?

 

ГЛАВА 20

Рядовой, толпы кумир –

В каждом свой духовный мир,

Мир таинственных загадок,

Жизни суть. Порой несладок

Он на "наш изящный вкус",

Жгуч, как злой пчелы укус,

А носителю, быть может,

Он златой казны дороже.

Разве зря на вкус и цвет

Двух людей похожих нет?

Тем – излишне гусли звонки,

Этим – слишком вожжи тонки,

А с позиции иной

Все не вечно под луной.

Мир духовный вторит генам,

Но не чужд и переменам –

Образ мыслей старика

Скрыт от юности, пока

Иль в делах, иль в час досуга

Вдруг судьба шмыгнет за угол

И откроет новый вид

На проспект или на стрит,

А углов, отдать им честь,

В жизни всех не перечесть;

Ровно столько, сколько топать.

Для того и дан нам опыт,

Как ни горек, как ни лих,

Чтоб беречь "своих двоих".

Лабиринт тернистых троп

Испокон туманил поп.

"Спец" в духовном ремесле

В разъединственном числе

"Души грешные" водил

Сквозь слащавый дым кадил...

...Да цыганок хоровод

Налетал два раза в год

Вдоль "судьбы" слова мутить

И подолами крутить.

Так дорожкою окольной

Под унылый колокольный

Звон – невнятен, сер и сир –

Брел духовный предков мир.

Нынче все сильней и глубже:

Распахнул нам двери клуб же?

Культработников орда

Распустила невода?

И хоккей вам, и балет,

И на лекцию билет,

В космос смелые полеты...

Вот свести бы только счеты

С водкой, вилы ей в бока

И в печенку! А пока

Жизнь бодает лбом гранит,

Жизнь характеры гранит,

Кто–то друг, кому–то кнут,

Где–то швах, а в чем–то гут.

Избежать бы нам греха

Хаять взгляды старика

Да ворчать в расцвете лет

На родительский совет,

Чтоб в конце итог подвесть –

Жизнь прекрасна так как есть!

 

ГЛАВА 21

Что взгрустнул, товарищ физик?

Стих плохой тоску навлек

Про успех, что очень близок

И немыслимо далек?

Иль наука – бык в загоне,

Муха в бочке со смолой,

Пыль в отцепленном вагоне,

Именуемом Дубной?

То–то вот! Она – наука,

А не тещин огород.

Любопытнейшая штука –

Не клади ей палец в рот.

В тесных рамках интереса

Твой удел у жизни брать

Все, что нужно для прогресса,

Корень худа и добра.

Здесь и тропки, и делянки,

Блеск идей и ночь – ни зги,

Здесь японцы, немцы, янки

Плавят грешные мозги,

Здесь не всякий третий – лишний,

Доллар – пена, рубль – вода.

Отпускает здесь "всевышний"

Кой–кому и кой–когда

Может неучтенный в плане

Незатейливый секрет,

Как дают в ларьке у бани

Блок приличных сигарет

Не тому, кто первый спросит,

Не тому, чей мимо путь,

А тому, кто сам приносит

Что–нибудь когда–нибудь.

Ведь бывает в мире этом:

Сходство– сходством, рознью – рознь?

Закури – побудь поэтом.

Поразмысли – в чем же гвоздь?

Зря ли водится примета

Средь ученых остряков,

что в открытии секретов

Счастье любит чудаков?

Потому ли отшумели

Дни, чьих мыслей ярок свет,

Что теперь на самом деле

Чудаков на свете нет?

Славы чопорной сиянья

Стерты временем следы,

С каждым днем сильней влиянье

Окружающей среды:

Что ни шаг – успех дыбится

В вечность, будто в капилляр,

На колени став, молится

Преподобный дядя ЛЯР,

Нуклотрон в смоленой бочке –

Словно в чреве эмбрион...

Докатился, знать, до точки

Тот отцепленный вагон.

Что и как его колышет?

Кто и в чем находит суть?

Может тот, кто влез на крышу

С явной целью отдохнуть?

.........................

Поживем, поймем, увидим,

Кто, когда и как споет,

А природу не обидим,

Так она не подведет.

 

ГЛАВА 22

А пока два раза в год

Происходит царский сход,

Где учет царям ведут

И для всяких нужд кладут,

Тем – такую, этим – эту,

Словом, звонкую монету,

Две, четыре, десять штук –

Для развития наук.

Разумеется, которым

Выступать умеют хором,

Ублажая пеньем всласть,

Может больше перепасть.

Тут одно вот только плохо –

Часть монет больна подвохом:

Вроде бы дадут монет,

Звон идет, а толку нет.

Путь их труден и далек

Сквозь пузатый кошелек,

Сквозь фундаменты, порталы,

Сквозь доклады и кварталы,

Сквозь планерки, через пот

Вот,вот,вот,вот,вот,вот,вот...

Тут–то их и ждет злодей

Деньгиестьнонетлюдей.

 

ГЛАВА 23

Как финансы обеспечить?

Заседания и речи

В нашей капельке Руси,

В наши дни – косой коси.

Деньги, кадры и жилища –

Три кита – для споров пища,

И читатель нас простит,

Что решились привести

В виде шутки и к примеру

То ли речь, то ли химеру –

Сказка – ложь? И весь вопрос.

Пусть комар подточит нос!

–Показать работы класс

Нужен не единый час,

Может года не хватить,

Чтоб подробно осветить

Нашей деятельности грани

На этапе этом раннем.

Ну, и кофею баржу

Можно выпить, доложу;

Из сигар и табака

Я бы сделал облака

Для Земли и всех светил

До созвездья "Крокодил".

Таковы наши дела.

И, конечно, ИБаРдва

Нужно строить против всех

Возникающих помех,

О которых часто слышу.

Между прочим, мысль про крышу

Стоит как–то всколыхнуть

И в реактор жизнь вдохнуть –

А наступит день едва,

Будет не один, а два

ИБРа, тут пора с натуры

Рисовать проект структуры.

Или близкое к тому.

Это важно потому,

Что для наших–то глубин

Должен коллектив един,

И сплочен, и силен быть

И гранит наук долбить

Не разрозненно, кой–как,

А спресованным в кулак,

В такт секундам и минутам,

Как велел великий Ньютон:

ЭФ ВЕЛИКО ЛИШЬ ТОГДА,

КОГДА ВЕЛИКИ ЭМ И А.

А –бессмысленно совсем

Без исходной массы ЭМ,

Вывод, следственно, таков –

Зазывайте толстяков

Пусть, дремучих, будто лес,–

Воспитаем, был бы вес,

Можно взять и бородатых

По числу ячеек в штатах.

Но, поскольку вижу я

Сложность в области жилья,

Было б очень интересно

Преимущественно местных

– Слышно, бродят их отары

Около пивного бара –

/Перерыв от трех до двух/

Там–то вот и пустим слух,

Что берем специалистов

С верхней нормой граммов триста,

Чтоб без драки, а по дружбе

Поддавались спецмедслужбе.

Так и будем объявлять

Лет ближайших этак пять,

А потом, как говорится,

Мир крещеный удивится –

Мы безликой вздутой массе

Ускорение дадим,

А, бог даст, и палец в квасе,

Может статься, растворим.

 

ГЛАВА 24

Быль уходит безвозвратно

В сказку, как бы невзначай,

Вряд вернутся уж обратно

И фарфор, и добрый чай.

Быстро времячко летело,

Изменяли смысл слова,

У Царя казна хирела,

У Ивана – голова.

Между тем, средь чащ хрустальных

В небо вздыбился горой

Сын страстей коллегиальных,

Кукушонок ИБРВТОРОЙ.

Растолкав птенцов и яйца,

Появившись лишь на свет,

Он в гнездовьи Оияйском

Захватил приоритет:

Большеротый Кукушонок

Много ел, охотно пил,

Уйму пачкал распашонок.

Сердцу царскому не мил

Был он с самого начала.

Что–то было в нем не то –

Иль Кукушка подкачала,

Или воду в решето

Кто–то где–то лил нечестно,

То есть криво, набекрень –

Это толком неизвестно.

На чело Царево тень

Всякий раз тотчас сходила,

И шумел ненастьем бор,

Если дело доходило

Или велся разговор

Про великие расходы,

Царь мрачнел, вжимался в трон,

И ему сквозь непогоду

Вспоминался микроТРОН.

–Презабавная безделка!

Славы – воз, цена – гроши,–

Думал Царь, шагая к белкам,

Чтоб согнать туман с души.

И когда Царь белок кормит,

К небесам воздев лицо,

Он, похоже, и не помнит

Про кукушечье яйцо,

Про финансовую клетку,

Ту, что грех переборщить,

Чтоб кукушку в пятилетку

Без скандала затащить.

Кыш! Замри кукушка–идол!

Свита, цыц! Замолкни, рать!

Все сожрал, а что он выдал?

Не пришлось бы куковать!

Нет идей – блюдите форму.

Грустен Царь совсем не вдруг –

Он просил для ИБРа корму

В Академии наук

/Корм каковский–никаковский,

Бел– не бел и сер– не сер/...

Что попишешь, раз Карповский

Держит в рамках ЭСВЭЭР.

Тут любым доволен станешь!

/Тут не то, чтобы не тут./

Тут на миг от всех отстанешь –

Никакого не дадут.

 

ГЛАВА 25

Провожая день вчерашний,

Пляшут вилы по волнам,

Сказку сказывать про Башню

Наступило время нам.

Да и впрямь без Башни скучен

Рассуждений ералаш,

В Башне собран, в Башне скучен

Жизни Цвет и Разум Наш.

Разум мыслями клокочет,

Разум гнется и скрипит,

Разум ближе к солнцу хочет

Каждый раз, когда не спит.

Тихо, мирно и красиво

Жизнь у Разума идет...

Жизнь есть жизнь. А что же Сила,

Та, что мыслям сок дает?

Может быть, хиреет Сила?

Чем рожден такой порок?

Сила Разум "раскусила"

И дает ему урок:

Сила Разуму не внемлет,

Сила силы бережет –

Поворчит, поест, подремлет,

Час Урочный стережет.

Дух здоров в здоровом теле,

Тень – за телом по пятам –

Знают все, а вот на деле

Сила здесь, а Разум там.

Боги ходят с опозданьем,

Мысли шастают не те...

Вся беда лишь в том, что зданья

Друг от друга в полверсте.

Полегли меж ними тропки,

Телефонные глаза

И слоняется Еропкин

Вдоль. До Волги и назад.

Элегантный облик Башни

Так прекрасен и могуч...

Где ты, где ты, день вчерашний?

Выйди, выйди из–за туч!

Свет твой Разум обогреет,

Без заумных философий

Вмиг запляшут Ерофеев,

Холодов, Панков, Прокофьев,

Вновь почуяв дух ударный,

К ним спустится с Башни вниз

Микротронец легендарный,

Их бессменный щеф – Борис,

Представитель той эпохи,

Когда был еще Ветохин

"Неначальникомотдела",

И спокойно, с толком в дело

С малой группкою вникал

И задорно хохотал,

Если кто ни МЕ, ни БЕ

Не кумекал по Т.Б.

 

ГЛАВА 26

Все конечно. В мире звездном

Сгинуть может и порок.

Посетим, пока не поздно,

Царство гиблое морок,

Где немыслимо простое

В силу явности своей,

Где с охотой вам построят

Дом без окон и дверей

И слатают, тары–бары

Благодать из чепухи,

И победные фанфары

Прогорланят для глухих

И победный пир устроят.

Уж не в этом ли беда?

Нам бы только бы достроить

Этот дом, а уж тогда

Встанет Дело полным ростом

Зазвучит – бери, крути...

Жаль, достроить–то непросто –

Заморочены пути:

Ходят плотным хороводом

Локоть в локоть, к боку бок

Скрозь огонь, трубу и воду

Сотня с дюжиной морок.

Проектантские мороки –

Крыши плоски по уму

И томительные сроки –

Это присказка всему.

Крышу как–то подлатают,

–Разве в крыше смысл твой, век? –

На худой конец скидают

Инженеры талый снег.

Можно ль жизнь испортить крышей

И капелью на верстак?

Жизнь сильней, жизнь смотрит выше,

Жизнь воспитана не так,

Жизнь еще не то усвоит,

Втащит, сложит ровно в срок,

Да еще и пир устроит

Вам, создатели морок,

Жизнь слыхала и видала

Волокиту, ералаш...

Ей удастся ли хоть малость

Вникнуть в дух морочный ваш?

Все кружится дружным кругом,

Неразрывен дружный строй,

Каждый стал бы вашим другом,

Но кто первый, кто второй?

На Фому Кузьма укажет,

Что, мол, первый друг –Фома,

А Фома любезно скажет:

–Кузя делает дома.–

Кузя –милый, Фомка – милый,

Задает им Гриша тон,

А, меж тем, нагой, унылый

Пятый год томится дом.

То нет денег, то – рабочих,

То – того, а то – сего,

То Фома заняться хочет,

То Кузьма сменил его,

То им план – громоотводом,

То прошел какой–то срок...

Ходят плотным хороводом

Локоть в локоть, к боку бок

Скрозь огонь, трубу и воду

Сотня с дюжиной морок.

Распрекрасные мороки

Стоят сотню тысяч в год,

И ведут уныло сроки

Свой привычный хоровод:

–Пусть досрочно после срока,

Пусть на пять годов поздней

Все ж окончится морока.

Мы согласны. Дьявол с ней!

Царствие морок великих

И прекрасных без прикрас

Их создателей безликих,

Отпусти на волю нас!

Мы не смыслим в деле ихнем,

Мы культурны и тихи,

Мы уж лет пять–десять тихнем,

Пишем басни и стихи.

 

ГЛАВА 27

Вечер тих. Дымок остер.

Еле теплится костер –

ВРЕМЯ, крыльями гремя,

Жарит куру для меня.

Появляется Иван.

Видит –жарится баран.

Царь? Кто знает. Может, он

Верит, будто это слон?

Много разных точек зренья

И методик измеренья

На одну и ту же вещь –

Слон, так слон, а лещ, так лещ.

Сколько зим и сколько лет

Пронеслось? Итогов нет.

Лес. Уголья. Тишина.

Мыслей рой, хоть суть одна:

Мне жаль куру. Для Ивана

Тоже плохо – жаль барана.

Царской грусти нету дна :

Куру, зайца и слона –

Стадо дичи как–то вдруг

Упустил из царских рук.

 

***

 

Вот мысленно вхожу в обитель,

Где пруд пруди ИМЕН и ЛЕТ,

И мне легко – ведь я любитель,

А не взаправдашний поэт.

Стоп, милый критик, погодите.

Работать вам расчета нет

И смысла тоже. Я – любитель,

А не взаправдашний поэт.

Уймись, страниц распорядитель,

На гонорар претензий нет.

Я сыт и пьян. Ведь я – любитель,

А не взаправдашний поэт.

Судьбы взбесившейся капризик –

Мои дела, а раз уж так –

Уймитесь все. Я и не физик,

И не поэт. Я – просто так.

Я – просто так, я всеми понят.

К чертям гранит! Будь славен крест!

И мне плевать, что там долдонят

Поэты, и кого кто ест.

 

***

 

Надо полагать, поэма Роберта Васильевича продолжалась и дальше, о чем говорят сполохи стихов, прилагаемых ниже. Удивительно легка и образна русско-сказочная вязь его стихов. Был период затишья после закрытия ЛИУ и пришедшей стихии «перестройки». Думаю, пришло оцепенение от впадения общества в систему новых ценностей и «рационального» осмысления смыла человеческого бытия с отвержением его наивно-радостного ощущения. После нескольких лет «молчания» Харьюзов постепенно вернулся к стихам, оставаясь душой в прошлом. У него достало духу хотя бы собрать написанное за многие годы и набрать тексты.

 

Географическая справка.

Дубна на Волге – милое местечко.

Уютна. Зелена. Совсем невелика.

Здесь Волга, в общем–то, уже не речка,

Но далеко еще и не река.

Чуть выше города вода с турбиной спорит,

В час пик поддерживая лампочек накал.

Плес за плотиной именуют морем –

Тут начинает путь в Москву канал.

Немного в стороне течет река Сестрица,

Нырнувши под канал, сливается с Дубной,

И мы на острове, как говорится,

На суше, омываемой водой.

Округа в целом выглядит уныло:

Лишь тут да там случайно встретишь бор,

Болот же натворить природа не забыла,

Да не о них сегодня разговор.

Унылость берегов, насколько глаз хватает,

Сам город у реки навряд ли оживит –

Река не любит берегов, она их подмывает

И делает еще унылей вид.

А мы тому способствуем, как можем,

В могуществе теперешнем своем:

То берег плитами бетонными уложим,

То лодками запрудим водоем,

Наставив, набросав сараев кутерьмищу

И вдоль, и поперек, и вкривь, и кой куда.

Мы дружбы со стихией в нашей силе ищем,

А сила – у стихии, как всегда:

Вот рыбы мало – в том стихия проявилась,

Судак презрел исконно русский стол,

Зазнайка, к людям проявил немилость,

Не хочет кушать отработанный автол.

Как наша Волга, в общем–то, уже не речка,

Хоть далеко еще и не река,

Так и Дубна –уютное местечко,

Лишь именуемое городом пока:

Здесь улицы с названьем деревенским –

Ул.Ратмино, ул.Юркино, ул.Козлаки,

Для города серьезные довески,

Покорно протянулись вдоль реки.

Лишь там да сям ряды громад сереют,

Лишь тут да там – турбища в тучу лбом,

Лишь тут да там – блестящая идея,

И будничность, как водится, кругом.

Здесь кой–кто верует, что всяк другой – бездельник,

Кто лен не сеет и железо не кует,

Не похмеляется "красниной" в понедельник

И под гармошку песен не поет.

Здесь гвоздь не купишь, не напьешься морсу,

Но с легкостью достанешь "Жигули",

Здесь так привыкли слушать гимны ОРСу!

Чтоб как–нибудь не оказаться на мели...

Здесь новое порой в рутине тает,

Здесь что угодно в один и тот же день

Здесь только площади базарной не хватает

И храма божьего не голубеет тень.

Здесь и родиться и усопнуть проще,

Чем в людных городах. Но здесь не купишь роз.

Здесь кладбище – в прекрасной белой роще

Под сенью милых девственных берез.

Хоть трелей благодивных не жалея,

Трудяги соловьи для всех подряд поют,

Но здесь, как водится, устроена аллея,

Не каждому дающая приют.

Вы спросите – Куда это годится? –

Не знаю. И ответить не смогу.

А вдруг и "там" положено гордиться

На радость ближнему, на зло врагу?

И все ж в Дубне премилое местечко!

Уютна. Зелена. Совсем невелика.

Пусть Волга здесь отнюдь уже не речка,

Хоть далеко еще и не река.

Дубна–московская тем в мире всем известна,

Что создан здесь для физиков приют;

А что же физики? Им скоро станет тесно

От тучных служб, что делают уют:

Подумать только – так оборотилось,

Где сошки–ложки? – черт не разберет,

В сто с лишним крат наука растворилась,

А сервис ненасытный прет и прет.

Что? Носят на руках и берегут от пыли?

Нет. Сервис здесь не тот. И физики не те.

Здесь попросту про физиков забыли

В бушующей житейской суете.

Не потому ль москвич, судьбой гонимый,

За сто с лихвой "хлебает киселя"

И едет к нам, а не куда–то мимо,

Рыбачить, отдыхать и "бодрость внутрь вселять"?

Пусть сталевар, и каменщик, и плотник

И летом, и зимой – на отдых в гости к нам,

И пусть в конце визита – маленький субботник,

А не окурки и ненужный хлам.

 

***

 

Анкет Составитель мне задал вопрос:

– Какой стороною ты к жизни прирос?

Лицом к ней повернут? А может спиной?

Прошу откровенья в беседе со мной.

В чем обществу польза досугов твоих? –

– А Ваших? –

– Я, брат, говорю за двоих! –

– Ну, что ж, говорите. Но тише. Прошу.

Я басню про Вас в стенгазету пишу.

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 1

Сверкающий лаком ботинок,

Ты прочен, надежен и нов,

И все замечательно, только б пройти нам

Первую сотню шагов.

Сольемся ль когда воедино,

Забывши про горечь невзгод?

Или начнем поединок,

Отложим поход? –

Ведь новые туфли и люди,

Увы, ни друзья, ни враги...

Давай торопиться не будем

Продолжим шаги.

1977

 

***

 

– Я презираю Яркий Свет –

Грубила Солнцу Тень,

Но час пришел и Тени нет,

Лишь закатился День.

Наутро Солнышко обход

Владений вновь начнет,

И Тень жива, пока живет

Оконный Переплет.

1975

 

***

 

Чем должен физик заниматься?

Никто не знает наперед,

И где уж в этом разобраться

Когда сам черт не разберет.

1968

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 2

Лужайкой скошенной бреду

Вдоль стен нейтроновода,

Опять крестьянам на беду

Щедрится непогода,

Но шепчут капелек уста:

–Сюда, сюда взгляни–ка!–

Взглянул. Рубином у куста

Алеет земляника.

Вот он, российский ананас,

В моих неловких лапах,

Я угощу, конечно, Вас,

Но прежде выпью запах –

Мне этот нежный аромат

Знаком с тех дальних лет,

Когда прокурен и усат

Жил–был мой старый дед.

1976

 

***

 

...Царь ринулся в пляс, не жалея колен...

Причиной тому был подарок:

Сегодня ему Действительный Член

Вручили в обмен на огарок.

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 3

Брожу по лесам средь безлюдных тишин –

Лишь птица вспорхнет, да обломится ветка,

И только порой из лазурных вышин

Ревом турбин прозвучит пятилетка,

И вновь тишина – целитель души

Да жгучий азарт на опушках грибных...

Ни с чем не сравнимы – так хороши –

Часы одиночества дней выходных.

1976

 

***

 

Как люблю ходить за мыслями

В тишину сквозь шум березовый!

Уж себя в тебе не мыслю я,

Город юности розовой:

То, что было – кануло в Лету,

Кто–то там говорит тебе – Здравствуй! –

Ты стоишь, а меня в тебе нету...

Впрочем, так бывает часто.

Появляемся и исчезаем,

По граниту пошаркав штиблетами,

И омытый туч слезами,

Ты не тускнеешь от этого.

Как и прежде, встают над Невой,

Опьяняя людей, ночи белые,

И не я уж, а кто–то другой

Где–то что–то важное делает.

И какое им дело до нас!

/Хоть они на нас и похожи/

И тебе. Ты ведь тысячи раз

Видел одно и то же.

А я теперь хожу за мыслями

В тишину сквозь шум березовый,

И себя в тебе не мыслю я,

Город юности розовой.

1963

 

***

 

В читальне рядком, как в баре бутылки,

Сидят и читают – затылки, затылки –

Мысленно все куда–то спешат,

А мысли чуть слышно шуршат.

Сядь, замри, затаив дыханье,

Быть может и ты услышишь шуршанье.

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 4

Мороз под сорок,

Скрипучий снег.

Иван Матора.

Двадцатый век.

Задача важная.

Тепло. Уют.

Шуршу бумажками.

Чаечек пью.

Потомок гордый!

Не лей слезу

На дар, который

Тебе везу,

Оставь слезишки –

Сгодятся милые:

Готовь дровишки

Своими силами.

1976

 

***

 

Поют, щебечут и чирикают

В очаровании сегодняшнего дня

Пичужки, а часы вселенной тикают,

Беззвучно к старости судьбу клоня.

Что я? Что ты? Что человечество?

Голодных, злых и прочих миллиарды –

Листок без номера в колодце вечности;

Родились, пожили и умирайте, бога ради.

И вечные огни, и обелиски, и кресты на кладбище –

Все тленно, все угаснет и сгниет за век–другой...

Отыщут ли через десятки поколений клад еще,

Заложенный тобой и мной?

И что есть клад? Потомки тоже

Исчезнут чуть пораньше или чуть поздней –

И ни богатств не спрятано, и ни легенд не сложено

О жизни о твоей и о моей.

Какой нам толк, что будет все опять?

Пусть станет снова кто–то,

Как мы, в кого–то жизнь вселять

И провожать в небытие кого–то...

Мираж. Пока щебечут и чирикают

В очаровании весенних дней

Пичужки, и часы вселенной тикают –

Живи, старик, и никаких гвоздей!

1973

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 5

Уж осень снова. Уж который раз

Листва слетает под напором стужи,

И по утрам ледком искрятся лужи,

Но мир очарованья дивного угас.

Взамен его, и так из года в год,

Лишенные завес, опять светлеют дали,

Где вдоль сумятицы взбесившихся погод

Природа крутит времени педали.

И лишь березка много лет подряд

Стремится вверх к живительному свету

И ничего в том удивительного нету,

Что дольше, чем у всех горит ее наряд.

Сегодня, молодость, опять твоя пора,

Опять пришли твои рассветы и закаты,

И мы тобой гордимся, мы богаты,

Да оградит тебя судьба от топора.

1977

 

***

 

Голубая – глаз не оторвать –

Полынья меж облаками грязными!

Я готов с тобою к югу убежать.

Жаль, в обыденных делах увязли мы.

1965

 

***

 

Зачем Вы милая такая

Стройна как лань, светла как лен?

Зачем, когда увижу – таю?

Ужели верно, что влюблен?

Ужель действительно смогу я,

В делах с амурами профан,

Соткать для Вас из поцелуев

Блаженств хрустальный сарафан?

................................

Жаль бури чувств короткочасных

Больны недугами стихий,

И их удел – толкать несчастных

На рифы – мысли и стихи.

1977

 

***

 

Свинцово–грязной тогой

Окутался Судак,

На пирсе одиноко

Волшебствует рыбак,

Горят огни привычно:

Два. Между ними тень,

И ко всему кирпичной

Зарей крадется день.

Вот неба черный бархат

Невидимо поник,

И кто–то начал каркать,

Звезд выключил огни;

Одна лишь не спешила

Переставать светить –

Судьба, видать, решила

Над нами пошутить,

И сквозь латунный раструб

Вливая в утро свет...

Я вдруг подумал – Здравствуй! –

А ты сказала – НЕТ!

1977

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВАМ 6,7

Красавицы вели шумливый разговор

О сущности вещей, о смысле дел и денег:

– А мой–то, мой – теперь уже членкорр

И скоро, верно, будет академик.

Достаточно сидеть на докторской мели

И жизнь влачить от одного к другому долгу,

На днях мы покупаем "Жигули"

За семь пятьсот, а, может быть, и "Волгу".

– Я, – молвила вторая – муженьку назло

Пальто и сапоги сменить найду причину.

– Мне, – третья говорит –всех больше повезло.

Я, милые, нашла себе мужчину.

1977

 

***

 

Трепетно щурясь, по волжской волне

Солнце закатное мчится ко мне,

Я неподвижно на пляже лежу

И на дорожку от солнца гляжу;

Знаю – она бесконечно длинна

И коротка бесконечно она :

Вот уж другая и снова не та –

Сложность сокрыта в тебе, простота...

...Вновь на себе третий вечер подряд

Ваш притягятельный чувствую взгляд,

Мысленно молодость вижу свою

И вместо ответа безмолвно пою :

– Деточка! Спрячьте Ваш бархатный взгляд.

Мне не до Вас, я ленью объят.

1968

 

Осеннею порою дивной,

Парами винными дыша,

Пою тебе, брусника, гимн я

–Ты несказанно хороша!

Ведь от избытка алкоголя

Душа колдобится когда,

В тот миг желаннее тем боле

Брусничная вода.

И кисловато–горькой влагой

Смочивши глотку поутру,

Я оживу, и мне не надо

Идти за стопкою к Петру,

К Кузьме, Сергею или Павлу.

Прохладой в душу мне плесни–ка!

И я спою тебя, прославлю,

Простая ягода–брусника.

1971

 

***

 

Ребенок лишь мяукает,

Коверкая слова,

А все вокруг сюсюкают:

– Вот это голова!

Цепочкой слов звенящей

Скрепляет мыслей ряд;

– Мужчина настоящий –

Соседи говорят.

–Советы пожилого,

Как книга, юный друг.

Набито смыслом слово...

...И никого вокруг,

Лишь, как всегда, печально

Жена толкнет в ребро:

–Дед! Золото – молчанье,

Припрячь–ка серебро!

1977

 

***

 

Ко мне пожаловал Шаляпин,

Гремел по–своему, особенно...

А как–то тут, забыв снять шляпу,

Исполнил пару арий Собинов.

Что до меня, то мне утеха –

Гость именитый чтит мой дом.

И вот вчера Эдита Пьеха

У нас устроила содом,

Себя и ближних всласть намаяв

Бесцельной внешностью своей.

Порою Мусля Магомаев

Поет романс про журавлей,

Что чешут вдоль небесной сини,

Пером скрипя, к себе маня,

О белой стае журавлиной,

В которой место для меня...

И будто с ним перекликаясь,

Поэт, присевши на траву,

Сказал, маленько заикаясь:

– Пока я помню – я живу.

И с ними мне легко и просто:

К чертям забросив счет минут,

Живу и радуюсь – ведь в гости

Друзья желанные идут,

Идут без паспорта и визы,

И я им рад, мой друг, поверь;

Идут сквозь ящик телевизора,

Что заменяет нынче дверь.

1976

 

***

 

Не кузнец – кузнечик,

Безвестный человечек

Кую товар никчемный

Неведомо зачем:

Стукну молоточком,

Запью чайку глоточком

– Изволь, товарищ физик,

Исполнен твой капризик.

Вьется дней шнурочек:

Глоточек, молоточек,

Слагаясь в ленту лет,

А радости все нет.

Судьба! прошу стихами:

Пошли мне редкий камень,

Сработай молоточек

Каменный цветочек,

Видит глаз пока

И тверда рука!

1976

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 8

Вновь безлунная полночь, раздобрясь,

Звезды на небе засветила.

Я пытаюсь увидеть Ваш образ,

Отраженный далеким светилом.

Все, что жило когда–то на свете,

Хоть и люди, и вещи тленны,

Все события давние эти

Можно видеть в мерцаньи Вселенной.

Отраженные лучики хилы,

Возвратившись сюда по весне,

Через максимум светосилы

Входят в душу мою во сне.

Вновь безлунная полночь, раздобрясь,

Звезды на небе засветила.

Я пытаюсь увидеть Ваш образ,

Отраженный далеким светилом.

1976

 

***

 

Слова ненужные,

Слова не те

Витают стужею

По пустоте.

Кому прислышатся

Они в ночи?

Влюбленность вышла вся,

Душа молчит.

1977

 

Парадный Вход – в сиянии огней,

Кичится он и шумностью и внешностью своей,

А в закоулке темном и унылом тихо, тихо

Дежурит день и ночь Запасный Выход.

Что проку говорить – кто ярче, что важней?

И альфы, и омеги хороши там,

Где связь причин и следствий нерушима,

Как связь прошедших, будущих и настоящих дней.

 

***

 

Шапка–невидимка – чудо из чудес,

Тайна Человеческой Вселенной,

Хоть сама не весит – прибавляет вес

Тех, кому хоть раз ее наденут;

Шапка–невидимка – инфратеплый луч,

Результат Общественного Мненья,

Как она опасна, где повернут ключ

От сосуда с дымом самомненья!

Коль застелет очи этот самый дым,

Ненасытный дьявол мигом душу сгложет,

От беды горючей – юным ли, седым –

Никакая сила не поможет.

Шапке–невидимке дел минувших мало,

В гору тянет тысячей лошадиных сил.

И меня когда–то Шапка навещала,

Только я ее характер раскусил:

Чем сильнее греет, тем страшнее круча,

Тем больнее падать с мнимой высоты.

...И сижу в тенечке – тривиальный случай,

Вижу жизнь и Землю так, как есть. А ты?

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 9.

Когда мужчина старится?

В народе говорят:

С тех пор мужчина старится,

Как станут ему нравиться

Все девушки подряд.

1964

 

Юность! Сыном, другом, братом

Будь ворчливым старикам –

В старость путь и прям, и краток:

Нынче – здесь, а завтра там.

1976

 

Дел повседневных карусели

Я повторить смогу.

У шумных праздников веселья

Я тоже не в долгу.

Лет торопливых встречу рать,

Тьму весен провожу,

А миг наступит умирать,

Что я друзьям скажу?

1978

 

***

 

Гениальный мистер Броун!

Чтим и славим мысль твою,

И чуть–что впадаем снова

В суетень и толчею:

Влево ткнут – поедем влево,

Вправо – вправо повернем...

Сторонись Адам и Ева!

Нет – о стенку разотрем.

Беспорядочность движенья,

Тепловая суета –

Нашей жизни приложенье,

Века этого черта:

Сотни, тысячи влияний,

Снова сдвиг и снова свиг...

Лишь НАДЕЖД БЛАГИХ сиянье

Украшает каждый миг.

1978

 

***

 

Суетный мир двоится и троится,

Упятеряется, стократится порой,

Дела штурмуют тех, кто дела не боится,

Как снежный ком, как туча над горой.

Приходится, не требуя поблажки,

Всю уйму мелких и лавину крупных дел

Выписывать на память на бумажке

И налагать разумного предел:

Чертою красной зачеркнешь, что кончил,

Чертою красной подчеркнешь, что не успел,

Но что не терпит – жить упорно хочет,

И снова чехарда из неотложных дел.

Дела простые! Будь вы говорящие,

Вы б крикнули наверно: – Черт возьми!

Доколе нам – унылый долгий ящик?

Когда придет конец для суетной возни?

– Терпите, милые. Не вы одни в загоне.

Порой и я, как в мышеловке крот –

Копаю, бегаю за истиной в погоне,

А на поверку – все наоборот:

Чем дальше в лес – тем истина шустрее –

То крутится, как мышь, то шастает, как лось,

И время к старости проносится быстрее,

И тает, словно дым, надежда на авось.

1977

 

***

 

Везение вновь возвенчаю

–Всех лавров достойно оно –

Три пачки индийского чаю,

Три пачки индийского чаю

Достал. Первый сорт. Со слоном.

Теперь вам, корявые буквы,

С трухой – ни покрышки, ни дна!

Теперь не с барахты, не с бухты

Я пьян без посредства вина:

Мир стерео ярче, чем моно;

Как чиж – не партнер соловья,

Так крепкий индийский с лимоном –

Средь пешек надменных ладья.

1978

 

***

 

Научных поисков бесценные детали

Куют из лучшей человечьей стали,

В них входит все: упорство, трезвость, разум

И множество иных особенностей разом,

Но все–ж судьба – по–разному ко всем,

Как тема о судьбе – старейшая из тем.

Один корпит и днями, и ночами,

Забыв семью и личные дела,

Другому милая и тихая случайность

Успеха дикого вручает удила,

И, рот раскрыв, и недруги, и други

Стоят в недоумении немом:

Ужели впрямь суть в маленькой услуге?

Увы, в различии меж мыслью и умом.

Богат не тот, кто прячет гору злата,

Богатой может быть и тощая сума –

Что проку от того, что в нас "ума палата",

Да не хватает гибкости ума?

Не потому ль в сказаниях народных

Спокон прославлена российская земля,

В чьей мысли уйма высших производных,

Существенно отличных от нуля?

 

***

 

Эксперт норовистый! Стишата вороша

По любопытству или в силу долга,

Понять попробуй – в них моя душа,

Хоть для других, быть может, ни шиша,

Как горцу, например, родная наша Волга.

Понять попробуй – песнь моя во мне,

Она во мне и рядышком со мною;

А разве виноват, что, будто на Луне

В ней неуютно твоему герою?

Подтекста не ищи – распухнет голова.

Подтекстов тьма, как капель в синем море,

Хлебнешь с подтекстами кручинушки и горя,

Когда расплывчаты и мысли, и слова.

Взгляни на мир, на мудрый строй его,

Как действий и решений современник:

Когда и где разумный соплеменник

За тихий голос губит брата своего?

1978

 

***

 

Держи меня за пазухой, держи,

Как тайну, как заветную синицу –

А вдруг теченье дел изменит жизнь?

Вдруг стая журавлей не подчинится?

А вдруг когда–нибудь, наоборот,

Душа твоя желаньем задрожит?

Я – камушком в соседний огород.

Держи меня за пазухой, держи.

1978

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 11

Ах, если бы в новом году

Вместо морозов – лилии!

Ах, если бы в новом году

Каждому – по автомобилю!

Эх, если бы в новом году

Кетовой да зернистой

Икрою бы в новом году

Вино заедать игристое!

Ух, если бы в новом году

Дворников – в академики!

Ух, если бы в новом году

Физикам – в руки веники!

Ох, если бы в новом году

Всем – по путевке в Европу!

Ох, если бы в новом году...

И т.д.

 

***

 

Жизнь пролетит сама собой,

Не скрыть кудряшкам блеска плеши...

Что заробел? Мужайся, леший!

Ты не один. Друзья с тобой.

Жить – это радостно и больно,

Да кто поймет? Всем угоди!

Хоть целый век вперед иди

И пей и пой. Нет! С нас довольно.

Отныне умникам пыхтеть.

Им, время, натвори задачек!

Нам бог послал своих болячек,

И лишь бы их преодолеть.

Какие тут к чертям подвохи!

Живи себе своим умом –

Мешки веселья, грусти крохи

Заключены в тебе самом.

1977

 

***

 

Дубна под Кимрами /не в Туле/,

Нейтронка, мастеру Вакуле.

Крепись, пощады не проси –

В день юбилея бить не станут,

Поговорят и перестанут,

В тот миг и ноги уноси.

/Не то запросят молока

В обмен за лесть и "ложь в томате"/

С приветом искренним! Пока!

Жду за углом.

Доброжелатель.

1977

 

***

 

Иосиф! Милый! Мать честная!

В сто шпонок поперек реки!

В калину с медом! В горностая!

В ручьи, в моря, в материки!

И ты подался в старики?

А как же мы? что с нами будет? –

Лыжня и лыжи. Я и ты.

Ну, пошутил, попил и будет.

Бутылки сдай, кошель – в кусты;

Без них хватает колготы.

Пускай во всем – порядок прежний:

Ритм, ритм и ритм, на выдох – вдох,

Лыжня, лыжня, простор безбрежный...

А юбилей? И он не плох,

Да лучше б он в дороге сдох.

Живи и здравствуй! Да простит

Мой дерзкий стих твой гость серьезный

А с ним и ты, и твой курьезный

Приятель – пан Радикулит.

1978

 

Издавна повелось: к юбилею

Все заслуги поем, не грехи.

Я б грехи пел, хоть сам их имею,

Потому что крапаю стихи.

Грех есть грех. Перелетная птица,

Грех присущ, неотъемлем, особ,

В нем души нашей сущность искрится,

От других отличали нас чтоб.

Может в скорости так обернется:

Благ безликих нахлынет река,

В ней от сытости смысл захлебнется,

Не имея в кармане греха.

Чудаку ли бывать лаконичным!

Гимн греху – всплеск души на воде;

Как бы жизнь бы прожить гармонично,

Как никто, никогда и нигде!

1977

 

***

 

13 февраля, понедельник

Все сорок лет броди по свету –

Второй подобной в мире нету:

И пенье птиц, и яблонь цвет...

...Жаль только долго внуков нет.

Крепись. Не поддавайся грусти,

Ищи негодников в капусте,

Где "за песками" у опушки

Мелькают детские заднюшки,

И Аист, хоть и стар, но прыток,

Их дарит, слышно, без открыток.

 

***

 

Куда уж мне! И где уж! И зачем?

И без того в укор мне ставят слово,

Хоть доброго добрей – все ищут только злого

Средь песен про любовь и прочих разных тем,

Особо в поздравлениях шутейных

По случаю событий юбилейных.

Ведь так и говорят: –Кончай, кончай, кончай!

Напрыгаешь забот пасквилями своими,

Дождешься – выгонят с работы невзначай,

Завоешь и расстанешься с карманами тугими. –

Пардон, доброжелатели мои!

Прислушался, смекнул, прошу самоотвода,

И уж торчит из ржавой глотки ода

О дружбе с вами и о пламенной любви.

1978

 

***

 

ПОСЛЕ ЮБИЛЕЯ

/ подобие молитвы/

В коридоре щебечут в забвенье

Об итогах твоих именин:

Коньяке, пирожках и варенье,

Тех, что сзади и что впереди.

Густ и тепел, колеблется воздух,

Волны прут, как положено, вдоль.

Силы вешние! Сделайте роздых.

Боже правый! Спаси и уволь.

Помоги мне мгновенно оглохнуть,

До того, как проветрят КБ,

И ни пикнуть, ни ахнуть, ни охнуть –

Просто спрятаться. Слава тебе!

1978

 

***

 

Пятьдесят. Веселья мало.

Пятьдесят – полсотни лет,

Старость, правда, не настала,

Но и молодости нет.

В пятьдесят, наверно с грусти,

Мы зовем веселье в дом

И все думаем – Не пустим

Ту, что где–то за углом.

А куда ее прогонишь?

Как–никак, ее пора...

Что прошло – уж не догонишь.

Вся надежда – детвора.

Или, так сказать, потомки.

/Поумнеют ли потом?

А пока хлопот котомки

Тащат ежедневно в дом./

С ними радости так редки;

Лишь дадут – спешат отнять –

Мы для них всего лишь предки,

Нам–де их и не понять.

Хоть не знают толком дроби –

"Жигули" подай юнцам.

Вот и остается хобби

В утешение отцам:

Пить вино да удить рыбу,

Снова пить да песни петь –

В пятьдесят какую прибыль

Суждено еще иметь?

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Козел ни–ни. Баран не пьет тем боле.

Снимают фильм о вреде алкоголя.

Работа кончена; туш с барабанным боем.

Козел – барану: –Ну–с, теперь обмоем?

Мораль? С моралью шутки плохи,

Коль моралисты – выпивохи.

1977

 

ИСПОВЕДЬ

Выпить третий год охота –

Положенья глупость злит:

Выпьешь – в голове ломота,

А не пьешь – душа болит.

1976

 

В море житейском мы одиноки:

Мыслим в себе, по–своему чувствуем

И при крутых поворотах в судьбе

Не верим слезам показного сочувствия –

Толпе интересны лишь наши пороки.

1976

 

Вблизи жилья Ежа, где в чаще вьется тропка,

Жил Попка.

Читателю подобное знакомо,

Поскольку попугай был ГОМО.

Он повторять любил подряд

Все, что другие говорят,

Особенно ценя при этом,

Слова Осла с авторитетом.

Еж трудится, живет, детишек учит,

А этот знай себе канючит,

И ведь не просто – он вниманья просит,

Да где уж... Попка говорит, а ветер носит.

Мораль?

Морали избегаем,

А пуще – встреч с болтливым попугаем.

1965

 

Язык, чьих промахов не счесть,

Порою щедр на лесть.

–И где язык берет слова?–

Дивится голова.

Владыке гордой невдомек,

Что лести дребедень

Язык из головы извлек

Сквозь хитрости плетень.

И кому какое дело,

Если я от них далек,

И топорщится несмело

Мой приятель – кошелек?

Мы с ним оба недостойны

Их вниманья и утех –

Нам бы только воздух хвойный

Да подальше ото всех.

Нам бы выпить, нам бы выпить

Безо всяких без основ,

Нам бы только позабыть их

И не слышать "умных слов".

1977

 

Коза пила вино, была она блудлива

И в ресторан козлов ловить ходила

/Козлы женатые охочи до дурех/.

Вот как–то и послал господь ей сразу трех

Таких, что в пору их с собаками пасти,

А тут одна козенка, господи прости.

Козенку за рога козлищи хвать

Да без лишних разговоров – раздевать.

Козенка, хоть хмельна, да держит мыслей нити,

Вопит, что сил есть: –Помогите!...

Козлов до хлева дотащить

И разобщить –

В моей душе не хватит газу

Любить трех сразу!!!–

.....................

Мораль? Люби хоть трех, хоть пять,

Но не вопи – дай людям спать.

1977

 

ИЛЛЮСТРАЦИИ К ГЛАВЕ 13

Библейский сюжет

/перевод из анекдота/

Всевышний явно удручен

Делами на Земле,

И Пресвятую Деву он

Велит позвать к себе:

– Тебе ль, Мария, говорить,

Как мне людишек жалко.

Езжай. Велю я прекратить

Земную аморалку.–

Поплоше платьице надев,

Платком прикрыв головку,

Тотчас святейшая из дев

Катит в командировку.

– Доехала. Ты, Боже, прав.

Все бегают налево –

Стучит небесный телеграф –

Аминь. Святая Дева. –

Проходит день, второй невдруг,

Общага, танцы, пиво,

Толпа друзей, толпа подруг

И лозунг – "Жить красиво!"

О ты, владелец небеси!

Ответь–ка, не морочь:

Кто в миниюбке из такси

Прошмыгнул в двери почты?

Взяв бланк неверною рукой,

Строчит знакомка наша:

– Здесь так прекрасно, Боже мой! –

И ставит подпись – МАША.

 

***

 

Лишь за угол Строгости шмыгнет заря

И выпорхнут звезды из Вечности,

В сиянии ртути у ног фонаря

Вновь блещет Веранда Беспечности.

Здесь нынче, как прежде –

Кто снова, кто вновь –

Порхает без рамок и правил :

Тут Вера, Надежда, сестра их Любовь,

И Петр, и, естественно, Павел.

Веранда беспечности – веха в пути,

Мечта за околицей лет,

Веранда беспечности – дух во плоти

И плоть вне привычных сует.

Тут каждый беспечен, и молод, и лих;

Тут рока певучее пекло,

Тут все веселятся, не трогайте их,

Им самое страшное – зеркало.

Пусть те веселятся, кого–то любя,

Пусть эти мечтают дружить,

Не дайте им только взглянуть на себя –

Им этого не пережить.

 

***

 

Попади–кось мне под руку старый ухват,

Я б ухватом устроил овацию

Самосвату – ведь нынче наш Г.Самосват

Наконец защитил диссертацию.

 

***

 

... Меня каждую осень тянет

Туда, где Нева грызет гранит

И львы скребут постаменты когтями,

И Медный Всадник ночами не спит.

Я и сегодня готов до ночи

Бродить вдоль Невы под дождем.

Я–то готов, да начальство не хочет,

Но ничего. Подождем, подождем...

В руках с гармонью он неподражаем

/Не видел кто – нам на слово поверь/,

Его заслуга в том, что и теперь

Живет в Дубне несчастный бедный Хайм.

 

***

 

Шутку газетную никогда не забуду

И расскажу ее всем знакомым:

– Холостому мужчине плохо всюду,

Женатому – только дома. –

 

***

 

Согласен, дама, Вам к лицу

"Случайно" уступить юнцу,

Но в городе пронесся брех,

Что Вы смутили сразу трех.

Виною – слабости мужчин,

Сбегающих с позором –

Где б раньше справился один,

Теперь "трудятся" хором.

 

***

 

Иных известным сделал нос,

Иных – прекрасный цвет волос,

У дамы сей, помилуй бог,

Известность спрятана меж ног.

 

***

 

Вместо молитвы.

Все хорошо. И двери все закрыты.

И ночь тиха. И жизни нет конца.

О боже мой! Набрось в Мои Корыты

Щей, кашки, хлебца и маленечко винца.

 

***

 

Когда полна, ты даришь нам, ей–ей,

Покой душевный и друзей,

И спору нет – ты велика,

Бутылка коньяка.

А недостаток твой в одном :

Так мало времени меж пробкою и дном.

 

***

 

Уж первый ландыш – колокольчик

В стакане, будто сон во сне...

Начать бы только да и кончить

Гимн разразившейся весне!

Начать бы только да и кончить

Гимн жизни, радости, любви –

Дай мыслям мысли, колокольчик,

И в дальний путь благослови!

 

***

 

Случалось вам среди ночей

Проснувшись, клясть содом грачиный?

Нет? В вашем парке нет грачей?

И парка нет? Есть две осины?

В них средь уродливых ветвей

Всю ночь от зори до зари

Счастливый, черт его дери,

Судьбой играет соловей?

У вас под окнами такого нет?

Гудит трамвай, грохочет ТУ в полете?

Любезнейший! Зачем же вы живете?

Какого дьявола коптите белый свет?

Езжайте к нам – у нас всего навалом:

Грачи, кукушки, зяблики, скворцы,

Морковь, редис, петрушка, огурцы

И мудрецов – вози хоть самосвалом.

 

***

 

Стоят деньки отличные,

Лес сделался коричневым –

Весны не миновать.

Крылами даль листая,

Трепещет птичья стая:

– Ведущий! Так держать! –

И лишь кривые толки,

Казалось бы, без толку,

И вкривь, и вкось снуют:

Забота их простая –

Порядки дружной стаи

Покоя не дают.

Им чужд и ритм движенья,

И к старшим уваженье,

И сам собой полет.

Идея их простая:

Должна отныне стая

Ползти хвостом вперед.

Да зря ль деньки отличные,

День сделался коричневым,

В жизнь ломится весна?

 

***

 

В марте солнышко искрится

В голубых мехах зимы,

В марте радуются птицы,

В марте радуемся мы,

В марте небо голубеет,

В марте лед сгоняет Волга,

В марте женщины добреют,

Правда, очень ненадолго.

Март – волшебник в синей феске,

Март – певец грядущих смен,

Март – творец контрастов резких,

Царь измен и перемен.

 

***

 

Все напряглось, как свекла в скороварке,

Куда ни погляжу – вопрос и ожиданье;

Коленкой жмут под ложечкой страданья –

К Восьмому Марта нет для Вас подарка.

Разлив молочных рек, луга из киселя...

Всевышний расточил весь мыслимый запас.

А я, как прежде уважая Вас,

Ищу, ищу, ищу грильяж и трюфеля.

Шут с ним! Всему даны концы.

Кидаюсь в бой, хотя добра не вижу :

Быть может, Ваше самолюбие унижу,

Увы, не виноват. Примите леденцы.

 

***

 

Зазвенел весенний лес:

– Фи–тью, фи–тью –,

Будто кто–то в душу лез:

– Пить хотите? –

Вы, кто выдумали нас,

Выдумали пищу,

Пиво, водку, хлебный квас

И веснищу!

Нам весна и праздники –

Наказанье сущее,

Хоть мы не безобразники

И малопьющие,

Но эта птичья щебетень

От флагов алая!... –

Пьем уже который день,

И все нам мало. А?

 

***

 

К нам стыдливо входит лето –

Время зелени и света,

Дивных зорь очарованья,

Отпусков, пора купанья.

Лишь тому, в ком смысла нет,

Нужен летом кабинет.

 

***

 

Журавлями – дали,

К бесу – ералаш,

Скриплые педали

Щей и простокваш...

Истина простая

До чего ж проста:

Разлука все поставит

На свои места.

Лишь бы были корни

Да в душе – весна,

Жизнь хандру прогонит,

Пробудит ото сна –

По синице в руки,

Не до журавлей,

Снова из разлуки

В хижине моей.

 

***

 

Терпкий запах тополей

Пропитал туманный вечер...

Провожу тебя и встречу,

Только горьких слез не лей.

Напишу стихи для встречи

Про туманный тихий вечер,

Терпкий запах тополей,

Только горьких слез не лей.

В час грядущей нашей встречи

Снова будет тихий вечер

С нежным запахом берез

И, разумеется, без слез.

 

***

 

В деревню тихую завлек

Илья–пророк, Илья–пророк.

От самогонки не сберег

Илья–пророк, Илья–пророк.

Вдвоем уселись на лужок

Илья–пророк и наш дружок.

Под действием спиртных паров

Пасут приятели коров

И под собой не чуют ног...

– Даешь дрозда, Илья–пророк! –

 

***

 

Возьму–ка отпуск ежегодный,

Войду в гараж, расправив грудь

И вновь почуяв дух свободы,

Начну сбираться в дальний путь.

Куплю бензина для машины,

Протру ей пыльные бока,

Качну насосом воздух в шины,

В карман зарплату... И пока!

Прощай, уныая низина,

Прощай, нелепых правил пыль,

Шурши дорогою, резина,

Лети в мечту, автомобиль!

Мелькайте, шумные колонки,

Моторов рык, шоферов мат.

Жизнь! Вейся паутинкой тонкой

Сквозь суматошный этот ад,

Где царь земной – обычный случай

/Ему в дороге равных нет/

И где для многих самый лучший

Исход – отправиться в кювет.

Пока цела хоть капля в баке,

Верста мелькает за верстой –

Держитесь, кошки и собаки,

Прости поспешность, Лев Толстой.

Дорога–путь! Следы поэта

Открыть не смей, припрячь их в тень –

Он плелся в Таврию поллета,

Я буду там на третий день.

Мне недосуг, я занят делом,

Сегодня мой настал черед:

Прожав педаль до пола смело,

Мчусь, обезумевший, вперед.

...Весь мир повернут наизнанку,

Слезятся красные глаза...

Бросаю потную баранку

И нажимаю тормоза.

Мозги не слушают друг дружку,

Я еле в теле жизнь несу,

Лишь в силах выпить пива кружку

Засну под Харьковом в лесу.

Сон в липком ложе из тумана –

Простой пример небытия,

Провал сквозь ночь. А утром рано

Другие версты ждут меня,

Но я красот не замечаю,

Шагнув за бешенства порог,

Я Украину отличаю

Лишь по базарам у дорог,

Где за ведро по два целковых

Крестьяне с путников берут

И вишен спелых, слив лиловых...

–Немного нынче стоит фрукт.

И чем южнее, тем страшнее

Светила бешеный огонь,

И тошнотворного тошнее

Асфальта плавленного вонь.

Колесам хлюпает дорога

Нуда–смолистая слеза:

– Катить – кати, но, чур, не трогай

Ногою потной тормоза.

Со мной, горячей, плохи шутки,

Чуть–что не так – себя вини,

Вишь – и встречные, и попутки

В полденной спрятались тени? –

–Что ж, хорошо. Мне то и надо,

/Глумится бешенства угар/

Чтоб опустела автострада.

Не за горами и Чонгар.–

Крым персечь – чуть боле часа.

Крым это Крым. Конец. Финал.

Еще чуть–чуточку промчаться,

И путь проклятый миновал.

А дальше – горы. Пьяный воздух

Прохладн, сиренев и смешон,

И перевал – мотору роздых:

Труд твой, приятель, завершен.

Ужель я снова море встретил?

Мути, мути, высотный страх!

Тащусь чуть–чуть на милой третьей

Так, как положено в горах.

Таксист крымской! Калач ты тертый!

Сигналь, сигналь! Лети, лети!

Я так устал, пошел ты к черту,

Что стал помехой на пути...

...Уж вынут ключ из зажиганья

И ВАЗ поставлен на ручник,

И я, любитель до купанья,

К волне пленительной приник.

О как мы с ней друг другу рады!

Друзей дружнее не найти:

Ей в дар – микробов мириады,

Беспечно собранных в пути,

А мне – крутую соль на кожу,

Под мышки, в уши и на грудь.

И я лежу, и я "не можу",

Увы, ни охнуть, ни вздохнуть.

..............................

По трехнедельному блаженству

Путь и не краток, и не длинн.

Вновь руки тянет к "совершенству",

Кошель – к талонам на бензин.

И вновь дорожные заботы,

И нет милее тех забот –

Их не найдешь в Аэрофлоте,

Поскольку слаб Аэрофлот:

Друзья друзей, знакомых дамы

Уж за неделю ловят вас,

Несут кошелки, чемоданы...

О, боже мой! Вместит ли ВАЗ?

............................

В гараж поставлена машина,

Плету в стихах досужий вздор,

И до сих пор шпыняет в спину

Рюкзак соседских помидор;

А друга друг джинсовосиний

Символизирует укус –

Теперь я ненавижу дыни

На вид, на запах и на вкус,

Арбузно– дынные пейзажи

Великолепны на бахче,

В дороге дальней – лишни даже

И нежедательны вообще:

Лишь репутацию корежат

Среди соседской детворы –

Мне дядя–жадина–Сережа

Кричат все ближние дворы,

А я причем? Друзья знакомых,

Друзья друзей и их друзья

Встречают стайкою у дома,

О чем–то мирно говоря:

– Приехал? Жив? Вот и прелестно!

Подай–ка сумочку! Вон ту!

Как Жигули иметь чудесно! –

/A я подумал: –Лучше ТУ./

 

***

 

Мухи белые витают

И тотчас беззвучно тают,

Физик–лирик косяком

В ОРС "Дубна", в торговый дом.

На прилавках в тот момент,

Как всегда, ассортимент

Плавок, трусиков–тельняшек,

"Полушарий для двойняшек",

Но бюстгалтером, увы,

Не прикроешь головы.

Нет так нет. Куда деваться.

Завтра будут продаваться?

Что, папахи? Иль кубанки?

Нет. Обычные ушанки.

По–старинному треух

/Вата, вязочки и пух/.

Не куница? Не енот?

Что вы, что вы! Просто кот,

Перекрашенный немножко.

Даже нет. Скорее кошка.

Дьявол с ним, куплю такую.

Так складней. Уж год кукую

Без покрышки, так сказать,

Так–то вот. Учусь вязать.

Шерсть купил, изладил спицы

Втихаря, как говорится.

А что кошка – вери гуд!

/В смысле, дольше не сопрут/.

 

***

 

Осень – баловень судьбы –

Дарит ягоды, грибы,

Первоклассников, студентов

И, конечно, бабье лето :

Медью пышет тихий лес...

Осень – чудо из чудес.

 

***

 

Туман толпится в свете фар:

Похоже, будто боги

Уж вскипятили самовар.

В сторонке у дороги

Расселись в распорядке мест,

Сойдя с небесной выси,

Вот и расползся пар окрест

От потных божьих лысин.

Вприкуску, блюдца в пятерне,

Пьют. В блюдца, верно, дуют –

То пар летит навстречу мне,

То полночь – чередуясь.

Свет фар! Тести, тесни, тесни

Туман липучий ватный!

Лучи, гоните вместе с ним

Несчастья безвозвратно!

Пой голосами шестерен,

Коробка передач!

Лети дорогами времен

Автомобиль удач!

 

***

 

Заветрило, заветрило, заветрило.

Все покрылось слякотью уже –

Потому ли грустно и уныло

Очень часто стало на душе?

Осень движется уж – вот и заветрило,

И помчались тучи вкось и вкривь...

И, наверно, потому мне все немило,

Что я стар, бездарен и ворчлив.

 

***

 

Осенние березы,

Осины, тополя...

Заводит в душу грезы

Притихшая земля,

Осенние туманы

Ползут за строем строй

И гордой, и больной

Души тревожат раны.

 

***

 

Желтые листья, желтые листья

И осень на дворе.

Жду твоих писем, жду твоих писем

В октябре.

Желтые листья, желтые листья

От холода дрожат.

Знаешь, как грустно ждать твоих писем,

Трудно ждать?

Желтые листья, желтые листья...

Видно, письма твои -

Желтые листья, желтые листья

И журавли.

 

***

 

На рамки правил я плюю,

под южным солнцем греюсь,

Найти любовь последнюю

– пока дышу – надеюсь,

Она ж меня все не поймет,

хоть знает все, холера,

А я–то, старый идиот,

dumspirospero$.^*)$

$^*)$ dumspirospero – пока дышу – надеюсь.

 

***

 

Снова все мило – и фигура,

И профиль а ля Нефертити;

Вблизи – вблизи Вы просто дура,

Уж, извините.

 

***

 

Сцепились две из–за мужчины.

Я вам скажу, была картина,

Из глаз лишь искры не летели,

Но было ясно всем одно –

Они родниться не хотели,

Хоть были уж давно родней.

 

***

 

На пляже угрюмый детина

Писал акварелью картину,

В ней горы, в ней люди, в ней выси,

В ней свечи рядком – кипарисы,

В ней все, как у всех, как всегда...

А рядом плескалась вода

И рдел средь лазоревых струй,

Как символ ушедшего лета,

Сварной, ярко–красного цвета

Коралл – оградительный буй.

И вырвался крик из души :

– Ты море и буй напиши!

Взгляни, как они хороши –

Простор и кусочек души! –

–Да – молвил – приняться бы впору... –

Тут солнце склонилось за гору,

И будто кто выключил вдруг

Творенье неведомых рук.

...Беззвучно качает в тиши

Два конуса днищами вместе

С кольцом у одной из вершин

Волна. На положенном месте.

 

***

 

... И вновь в своем углу

Я и унылый лес.

Мы оба любим мглу

От пасмурных небес,

Когда недавний пир

Похмельем бьет в затылки

Да будоражат мир

Бренчащие бутылки

Под мирный скрип корзин

Да пьяниц пересуды

Дорогой в магазин,

Где есть прием посуды,

Где раннею порой

Забвенно и тоскливо

"Непонятый герой"

Из горла дует пиво;

Талантливый герой,

И режиссер, и зритель,

Знакомою тропой

Попавший в вытрезвитель...

 

***

 

Лежит пьянчуга под сараем,

Над ним копышется другой,

Вокруг темно, земля сырая

Укрыла солнышко. Ногой

В ботинке старом, остроносом

То дрыгнет судорожно вдруг,

И нескончаемым вопросом

Его взывает к жизни друг,

Движенье сердца чтет любое

Дрожащей пьяною рукой,

Как санитар на поле боя,

А боя нет – какой тут бой!

Тут нету шапки на затылке

И нет ни бе, и нет ни ме...

Тут волей выпитой бутылки

Душа стремится к сатане.

 

***

 

Изыди вон, сомнений тень!

Душа, гори от счастья!

Ко мне приходит каждый день

Здороваться Начальство:

Сперва Ветохин мял мне длань

/Я думал – Значит, любо.–/

За ним – Язвицкий, Николаев...

/– Зайдет ли Боголюбов?–/

– Пеки, старуха, пироги,

Не глядя на прорехи!

Теперь–то все мои враги

Получат на орехи! –

............................

Сижу и жду. Прошло два дня.

Душа грустит чуток –

Из светлой комнаты меня

Увозят в закуток.

 

***

 

Море плещет светом лунным

Вдоль и вкривь, и поперек,

И болванкою чугунной

В такт с прибоем скука прет.

...Мотыльки у фонаря

Так загадочно искрятся...

...Откровенно говоря,

В мотыльки, что ли, податься,

В этот свой, особый мир,

Озаренный светом ртути,

Без раздумий, без квартир

И без всякой прочей мути?

Есть фонарь – в его лучах,

Нет его – при свете вечном,

Лишь бы пламень не зачах

Жизни в мире бесконечном...

Полно, каверзный вопрос!

Не терзай уставший разум.

Пусть душа идет вразнос,

И отхлынет скука сразу.

 

***

 

Зачем в душе угрюмость?

Зачем так поднят нос?

Зачем, скажите, юность

Пустили под откос?

Зачем желаний чашу

Пинаете ногой?

Кому вся гордость Ваша?

"Геройство" для кого?

Таинств волшебных ларец,

Увядший чувств букет,

Сожрет он Вас, красавицу,

В неполных тридцать лет.

О, боже всемогущий!

Приди на помощь ей

И девственные кущи

Святой водой полей!

 

***

 

Вы спрашиваете, как я отдыхал?

Какие яркие припрятал впечатленья,

Кому дарил мечты

И как ее зовут?

Вы вся до капли тут:

Подруг дотошество и ты,

И в вас ни чуточки, ни капельки сомненья,

Что я и щеголь, и любовник, и нахал.

Пусть будет так и так, и так.

Перечить обществу – пустое,

Тем боле дамскому,

Тем боле про любовь.

Мир, умиленно уши приготовь.

Я, по обычью хамскому,

Поведаю тебе такое...,

Но, чур, на цепь упрячь своих собак.

Итак, я три недели пил у моря,

В кругу и без него,

Иначе в одиночку,

Иногда – наоборот.

Когда сводило глотку и кривило рот

Вино из бочки,

Я тотчас же бросал его

И горькую тянул. Отнюдь не с горя.

 

***

 

Над морской пучиной пенной

Ветер резкий безобразит

И как муж тупой, надменный

Кудри волн в седины красит,

А супружеские муки исполняются пока

В равнодушье, злобе, скуке...

...Рвутся к небу облака

И вокруг, вокруг витают

Беспокойных теплых струй

И, затем, бесследно тают,

Будто тайный поцелуй.

 

***

 

Сезон ветров. Сезон сомнений.

Скелеты тентов без чехлов.

И лишь холодные каменья

Ласкают волны вновь и вновь,

Да на границе волн и высей

Окаменел и в воду врос

Голубовато–серой крысой

Угрюмый призрак – мыс Форос;

Да горы жесткостью печальной

На фоне пасмурных небес,

Да шорох моря изначальный

Сквозь огнедышащий прогресс,

Да вдруг цвета меняют воды,

То голубы, то вновь черны,

И белых чаек хороводы,

И загоральщик у стены...

Сезон ветров. Сезон сомнений.

Скелеты тентов без чехлов.

И лишь холодные каменья

Ласкают волны вновь и вновь.

 

***

 

Затянуло горизонты

Пеленою сентября,

Горы спрятались под зонтик

Из тумана и дождя,

Лишь волне морской не мокро,

Дождик мил морской волне,

И подмигивают окна

Сказкам, песням и мечте.

Сентябриные надежды,

Дважды два, а в общем пять,

Сквозь туманы и одежды

Ни упрятять, ни унять:

Перламутровое диво,

А над ним парит баклан...

Эй, приятель нерадивый,

Наливай–ка мой стакан!

Выпьем свежести болгарской

Из словацкого стекла,

Чтобы жизнь, как звуки арфы,

Вдоль по Питерской текла!

Сгиньте, злобные напевы

Длиннохвостых языков!

Приходите слушать, девы,

Сказки пьяных чудаков!

Наплетем, наврем шутливо...

Прыти нам наддай, стакан,

– Перламутровое диво!

Вдоль души пари, баклан!

 

***

 

Ой ты, зимушка– зима!

Паром топятся дома –

И тепло, и благодать

Посидеть, позаседать

За чайком, за сигаретой

Повздыхать про ясно лето,

Про дела, что нам сулят

Смыслу лишь на первый взгляд,

А потом в отгульном дне

Вихрем мчаться по лыжне.

 

***

 

Все нагнулось, наклонилось, набекренилось,

Напружинилось, сломалось, полегло –

Это зимушка–старушка взъерепенилась

Неожиданно, бессмысленно и зло:

Невесомые чудесные снежиночки

Липнут тоннами. Их облик мил и тих.

И, не выдержав, ломаются вершиночки

Белоствольненьких березочек моих.

Так и нас порою очень вежливо

Жмут и жмут –качайся и держись,

А не выдержишь – назавтра поросль свежая

Развернется и продолжит жизнь;

Станет снова все нарядно и торжественно,

И чисто до блеска, и бело,

Будто вечером блестящим и божественным

Землю снова белым снегом замело.

 

***

 

Морозец задорный.

Ничто не звучит.

Лишь яркостью вздорной

Калина торчит.

Красотка виляет

Наружностью зыбкой,

Мужчин ослепляя

Пунцовой улыбкой.

Их цели ясны

И прозрачны, как лед –

–В преддверьи весны

Кто–нибудь да склюет.

 

***

 

Если бы кто сказал:

– Сегодня бежать на вокзал –,

Я бы не возражал,

Я бы побежал.

Я бы бежал сквозь даль,

Я бы бежал сквозь ночь,

Я бы не опоздал,

Был бы к сроку, точь–в–точь.

Усталости я б не заметил,

Я бы принес цветы,

Я бы тебя встретил –

Лишь бы была бы ты.

 

***

 

В зимние субботы

Как вы хороши,

Лыжные заботы –

–Целители души!

Старые карельские

Лыжи у меня

И округи сельские –

–Под окном лыжня.

Километра на два

Людные места,

Дальше – неоглядные

Русские леса,

Край тишин морозных,

Нетронутых снегов

И седоволосых

Приземистых стогов,

Край, где думать хочется

Под шуршанье лыж,

Край, где одиночество

Особо ощутишь

Всякий раз по–новому,

Как черемух цвет,

Как листву кленовую

В листопаде лет.

 

***

 

Настроение Осторожное

У Ленивого Тела спросило:

–Прокатиться на лыжах можно бы,

Только хватит ли моченьки–силы?

Солнце робко термометр согрело –

–Уж не двадцать, а десять на нем. –

Отвечает задумчиво Тело:

–Лень, конечно, да ладно. Идем.

Снег сегодня сыпучий, искристый;

Ветер чиркает стужей по коже –

Зря ли дома сидят пессимисты?

Не пробегаем долго, похоже.–

Вдоль соснового бора лыжня.

И нечастый закутанный встречный

С удивленьем глядит на меня,

Вот–вот спросит: –Куда ты, сердечный? –

Но неведом движениям счет –

Ритм есть ритм, бог прогулки далекой,

Уж тепло, хоть не жарко еще,

И горят ярким пламенем щеки.

Их, беспомощный солнечный лучик,

Чуть коснувшись, оставь и не тронь,

Я сегодня тебе не попутчик –

Грейся в пышной сосновой кроне.

Я же еду все дальше и дальше

Меж застывших задумчивых сосен,

Я бегу, ты в меня все мелькаешь –

Нам обоим покой несносен.

Ой ты, полюшко, полюшко чистое!

Потрудись–ка, дружочек, ответь–ка:

– Как сдружило ты солнце лучистое

И разгульный, задиристый ветер?

Твой простор, белизну неоглядную

И твою первозданную чисть

Мне б скорей, красота ненаглядная,

На дыханьи одном проскочить.

Дальше – лесом мой путь закудрявится,

Где следы охраняет покой.

Здесь порою такое объявится –

Взглянешь, встанешь, махнешь рукой :

Хороводили зайцы лужайками,

Сотни троп наплели сквозь леса,

А вот здесь увязалась за зайками,

Может даже и вправду, лиса.

Будто по весть звериного быта

Предо мною раскрылася вся:

Меж елей расписались копыта,

На осиннике – зубы лося.

Пусть нетронутым все остается,

Лишь одно отменить не могу –

Ведь за мною безмолвная вьется

Путь–дорога, лыжня на снегу.

 

***

 

Лениво солнышко сияло,

В его лучах дремал покой,

Калина красная стояла

По–над застывшею рекой.

Калина! Гордая калина!

Пылай в заснеженном лесу!

Я твой огонь дорогой длинной

Сквозь грусть и радость пронесу,

И под чужим заморским небом

Русь мне припомнится такой:

Волшебный лес, укрытый снегом,

Огонь калины над рекой.

 

***

 

Судьбе и всем чертям назло

Мне утром зимним повезло.

Ответить на вопрос, увы

Не сможете, конечно, Вы:

Зачем в субботу на лыжне

Вы повстречались мне?

Ваш лыжный простенький костюм,

Взгляд чуть испуган, чуть угрюм,

И Вы скользите вслед за мной,

И уж неловкость за спиной,

И робость с ног до головы,

И лес, и снег, и Вы, и Вы...

Был плавен Ваш изящный бег,

Как будто Вы боялись снег

Спугнуть неловкостью своей

С беззвучно дремлющих елей.

Но почему так мчится лес,

Лес полный сказочных чудес?

И кто же нас незримый мчит?

Лишь сердце в такт ему стучит –

–Зачем пушистая лыжня,

Зачем торопишь ты меня? –

Но все прошло. Окончен путь.

Мгновений этих ни вернуть,

Ни счесть, ни взять, ни повторить,

И вряд ли стоит говорить –

Ушли в былое. Ну и пусть.

Взамен в душе осталась грусть.

 

***

 

Мой прошлогодний календарь!

К тебе претензий нету,

Ты честный парень, а не тварь,

Замечу по секрету.

Листки исписаны твои,

Я стал на год не старше, а старей,

Вот именно старее. Все ж прими

Привет мой, и в корзине у дверей

Не плачь, хоть больше никому не нужен.

Меня, наверно, ждет такая же судьба,

Когда пройду сквозь Новогодний Ужин

И убреду неведомо куда.

 

***

 

Кустик, калиновый кустик

Ярок, по–девичьи светел.

Как же, калиновый кустик,

Раньше тебя не приметил?

Стойте, друзья мои лыжи!

Смолкни, притихни, лыжня!

Знал ли, что снова увижу

Гроздья хмельные огня?

Дайте изведать мне вновь

Этого дивного дива.

О, ледяная любовь! –

Горько, но очень красиво.

 

***

 

Вдали от дел серьезных и курьезных

Ты, Русь–краса, навстречу вышла мне:

Вот без смущенья нагишом березы

Купаются в звенящей тишине,

Искрится снег, лес замер – ждет заката,

Морозна тишь, изящна и бела...

Чу, снег скрипит. То женщину куда–то

Погнали неотложные дела.

Диск солнышка оранжев, тих и светел.

Покой во всем. Во всем краса земли...

Вернулся пес. Все тайники отметил.

Пора домой. За дело, "Жигули"!

Неси, двадцатый век, нас сквозь шальные дали

Туда, где жизнь течет суьбе наперекор,

Где солнце перед сном купается в канале,

А вахту в небесах стоит его дублер!

 

***

 

Туман с реки в мороз крещенский

Пейзаж украсил деревенский:

Осинок сказочен наряд,

Березки серебром горят,

А как солидно поседели,

Одевшись в иней белый, ели,

И все кружатся надо мной

Беззвучно инея пушинки,

Лазурь небес, дерев вершинки –

Все застилает пеленой.

На всем покой, зима и мир.

И лишь порой ворон крикливых

Промчится стая торопливо

Туда, где ждет их шумный пир.

Россия! Родина! Такою

Тебя запомнили герои,

Ребята с первой сединой,

Той первой страшною зимой...

Их нет. А ведь могли бы быть.

Их невозможно позабыть,

Их, и туман в мороз крещенский,

И мир простецкий деревенский.

 

***

 

Биофизики за стеночкой

О бессмертии хлопочут,

Потому–то, видно, девочки

Так с утра весь день хохочут.

Женский смех – работа вредная.

Чу, уже мяучат кисами...

Притомились часом бедные,

Стайкой сбегали, пописали,

Попритихли облегченные,

Тишина минут на пять,

А потом развеселенные

Захихикали опять.

Биофизика трепещет –

Тайнам жизни выпал шах.

Из–за стенки хохот хлещет

И бурлит в моих ушах.

 

МНЕНИЯ И СОМНЕНИЯ

/басня/

Среди Лесной Братвы в беседе откровенной

Вопрос решался об охране Сена:

Лев занят, у Орла –дела,

Волк заболел, Лиса хитра...

Беседа за полночь готова затянуться,

Тут угораздило Ежа случайно подвернуться.

–Ежу доверим стог, не спит он до утра. –

На том сошлись. Ежу нести охрану.

Не по душе решенье лишь Барану:

– Баран я умный, знают все окрест,

Я чувствую, что Еж все наше Сено съест.–

/Баран – всегда Баран, ни такта в нем, ни зла,

Шумит в знак солидарности с позицией Козла,

А тот – в тени и твердо знает цену

Себе, Барану и, конечно, Сену./

Задумались вокруг: –Чем кормятся ежи?

Прав иль не прав Баран? Попробуй, докажи! –

Во избежанье склок и прочих волокит

Стог охраняет Кит.

Несладко там, где выше общих мнений

Червяк Сомнений.

 

***

 

БАСНЯ

Однажды Мудрый Лев, большой знаток наук,

Не корысти ввиду, а в поисках прогресса,

Решил для помощи созвать зверье из леса,

Чтоб для гербария собрать травинок пук.

Слетелась и сползлась вся сущая округа:

Щебечет, каркает, рычит, жужжит, поет...

И есть с чего – ведь Лев жилье дает –

Тут только не зевай, да знай хвали друг друга.

...Заселено жилье – все дырки, норки, хаты.

Уж Льву не до наук. То он "латает" штаты,

То кончилась крупа, то Гусь попал в болото,

То этим то не так, то тем не эдак что–то.

–Беда и только. Сущий ералаш!

Где здравый смысл? – герой подумал наш –

Грозились помогать, делам наук служить,

А все шумят, шумят... Да еще учат жить!

Для подвигов таких не надо головы,

Достанет языка. Но где же взять травы? –

 

***

 

Мой милый друг – проектировщик!

Грызи свой хлеб – свой карандаш

В тот час, когда кубовый ковшик

Крушит беззлобно садик наш.

Канавы рыть и вправду надо,

Их любит век кипучий наш,

Вот только жаль, что мимо сада

Ходить не может карандаш.

В чем Человек – Дерев Хранитель,

Заключена промашек суть?

Молчу! Молчу! Не то Обитель

Рукой размашистой снесут.

 

***

 

Вид из окна меняет облик:

За лесом выросла труба

И кромкой выпуклого лба

По облакам беззвучно скоблит.

ИБР-два обзор загромоздил

Глухой стеной угрюмой башни;ё

Уж в памяти пейзаж вчерашний

Представить не хватает сил.

Забор безжизненно поник,

Столбов бетонных суть пропала –

Земля за ним "площадкой" стала,

По ней не топает грибник.

Другой периметр – многогранник

Дарит объятия лесам,

И регулярно, по часам,

Бредет вдоль проволок охранник.

 

***

 

Вперед на годы наизусть

Все перемены перечислю,

Одно, одно лишь не осмыслю –

Зачем в душе такая грусть?

 

***

 

Мой друг, Ученая Блоха,

Жизнь в холоде плоха,

Сошью–ка шубу для себя,

Согрею и тебя.

Для нашей шубы, Молодец,

Забей своих овец;

Скорняк, усилий не жалей–ка,

Изладь для нас цыгейку;

Доху от пяток до ушей,

Портной, быстрее сшей.

Доха готова. Я извлек...

...Соседский кошелек.

С таким пройдохой, как сосед

Иметь не стоит дел:

Пора платить, а денег нет –

Сосед их сам проел.

 

БАСНЯ

Пройдоха–волк осеннею порой,

В мечтах надармовщину поживиться,

Привлечь к себе доверчивого зверя или птицу

Образовал ВОЛКСТРОЙ.

Приходит Заяц:–Слышал я о том,

Что ваш ВОЛКСТРОЙ построить может дом

Для будущих зайчат, Зайчихи и меня

Всего в три дня? –

– Святая простота! – воскликнул Серый Волк –

Да понимаешь ли ты в этом деле толк?

Мы в день построим заячью конуру!

Гони немедля шку–ру. –

Обрадовался Заяц. Хорошо.

Из шкуры – скок. Гуляет нагишом.

... Проходит срок, идет косой под дуб

И видит сруб:

Ни крыши, ни полов, ни кафеля, ни ванны,

Которые в наш век для каждого желанны.

Волк Зайцу не дав вымолвить вопроса

И говорит: –Браток! Да это скоса!

Все есть, хоть кажется, что нет,

Нет только, извини за выражение, монет,

Но это – уж твоя забота.

Кто в наше время даром делает работу?

Сдается, что пора с расчетами кончать,

Изволь раздеть Зайчиху и зайчат. –

Был Заяц одинок и этого стеснялся,

Он тотчас занемог, закашлял и скончался.

Мораль? Смеются даже куры –

Откуда Зайцу взять три шкуры?

Да сто имей, навряд добьешься толку,

Попавши в лапы к Волку.

 

***

 

Один мудрец – в науке -"лев" –

Тех, стар кто и паршив,

Клал на ночь спать меж юных дев,

Омолодить решив.

Дела паршивые гнетут –

Не едем, а скрипим...

Скажи, мудрец, что делать тут?

Ужель неверно спим?

Быть может, старину привлечь

И хоть минут на пять

Тайком меж девственниц прилечь?

Да где их только взять?

 

***

 

Где вы, прожитые годы?

Где порыв? Где пыл людей?

Поприбавилось народу,

Поубавилось идей.

–Мастерство! Бежишь куда ты?

Дуй сюда! Бумаги брось!–

–Заполняю, братец, штаты,

Как теперя повелось.

От работы гладки взятки,

Ни почета, ни поблажки.

Я за лишнюю десятку

Буду пакостить бумажки.

Я теперь – руководитель,

Я теперь – начальник,

Вы за мною походите,

Фантазер печальный. –

 

***

 

БАСНЯ

Имея зерен горсть, лесной народ,

Не то чтоб от нужды или за неименьем дела,

Скорей – чтоб разума постичь пределы,

Затеял огород.

Да вот беда – зерна неполон счет.

И стой поры в лесу тяжба идет

Средь простоты лесной – ежей, ужей, кротов –

О ценности ростков и дележе плодов.

Не бес ли одолел разумное зверье?

Уж Еж в упор Ужа не узнает,

Крот перенес инфаркт и валерьянку пьет,

И знай твердит: –Мое, мое, мое!–

Дебатам нет конца. В лесу без перемен.

А пестовать ростки взялись, меж тем, тюлени –

Властители воды, бездействия и лени.

Невзгоды выдержал лишь хрен.

Мораль проста, как для раздоров тема:

Хрен вырос в огороде дяди Сэма.

 

***

 

БАСНЯ

В отсутствие хозяина, а так же кошки Мурки

Играли мыши в жмурки:

Всяк закрывал стыдливо лапкою глаза

И мыслил, что он Кот, или Козел, или Мартышка,

Иль Слон, иль косолапый бурый Мишка

И даже, может быть, Орел иль Горная Коза...

Заметим, средь мышей, как средь иного люда,

Свободны лишь вакансии верблюда

Да старого осла – уж такова натура –

Кому приглянется безмозглой твари шкура?

Итак, идет игра. Всяк ото всех зависим,

Общаются лишь чрез посредство писем,

Отписок, виз и прочей канители,

Когда б чего они ни захотели.

Вот Мышь–Медведь с заботой на челе

Строчит обоснование Пчеле,

Хоть знает – в писанине толку –шиш,

И не получит мед от Мыши Мышь...

Игра мышей не так–то уж глупа,

Пока в крестьянском доме водится крупа,

пока коты едят сметаны всласть,

А их хозяин не проявит власть.

 

***

 

БАСНЯ

Лесной братве приелся Борщ Вчерашний,

А, может, просто захотелось Каши.

Сказали– сделали: уж много лет подряд

Средь леса пошехонского костры горят,

Висит казан, идет то дым, то пар,

И стелется пленительный угар

От Сытости Грядущей. И когда,

В конце концов, забулькала вода,

Все грянули ура. На пир слетелась пресса,

И гвалт стоял в лесу и за пределом леса.

Донесся слух до Льва. И тайны в этом нету,

Что нынче даже львы порой глядят в газеты.

Лев Каш терпеть не мог, иное в мыслях холил,

Но все ж на пир пожаловать изволил.

И что ж он видит? Видит тьму народу,

И все глядят в котел на тепленькую воду.

Лев рявкнул: –Каша где? –

И кончилась потеха.

Легло все замертво. Отстались Лев да эхо.

 

***

 

БАСНЯ

Гонимая потоками Ручья,

Ничтожная, промокшая, ничья,

По воле случая, за Камень зацепившись крепко,

Себя Плотиной возомнила Щепка.

–Ручей в моих руках, и всех учесть прошу:

Чуть–что не так – округу осушу.

Отныне я – владычица Ручья! –

И эхо разнесло – Я, Я.... -

Но Полая Вода усилила напор,

Под нею оказался твердый Камень,

И Щепка поплыла, барахтая руками,

И нет о ней ни слуху с этих пор.

Как прежде, из воды валун торчит,

И путник, опершись на Камень, жажду утоляет,

Ручей по–прежнему стремительно петляет

И возле валуна по–дружески журчит.

Уж коли плаваешь – плыви и не трезвонь,

А зацепившись, знай предел и честь,

Не мни себя не тем, что ты на самом деле есть

И дружбу старую не тронь.

 

***

 

Реют флаги вдоль по ветру,

От названья жуть берет,

По вершку, по миллиметру

Пробиваемся вперед.

Сил и денег не жалеем,

И белила для фасада.

Высеваем и лелеем дураковую рассаду.

Дураки – приятно это:

Чистый беленький фасад,

И цветет дурацкий сад,

И всегда что надо спето.

 

***

 

Откуда физик происходит?

Неведомо. Ответа нет.

От генов ли толчок исходит,

А, может, в чем ином секрет?

Одно доподлинно известно,

Что в мире физиков – не счесть,

Им все на свете интересно

И до всего–то дело есть.

Чем должен физик заниматься?

Никто не знает наперед,

И где уж в этом разобраться,

Когда сам черт не разберет.

И все же, слушатель чудесный,

Держать уместно в голове,

Что физик, даже неизвестный,

Вообще–то тоже человек.

И ничегошеньки такого

Нет удивительного тут,

Что каждый физик кончил школу,

А кто–то даже институт.

И зря порою слухи сеют,

Что нынче с физиком беда,

Что раз ты физик – ты рассеян...

Все это, право, ерунда.

Ни есть, ни пить не забывают

Друзья рассеянные те,

Случается, что посещают

Парилку в должной наготе

И носят бороды и баки,

Пьют чай индийский при слонах,

Порою кошки и собаки

Живут у физиков в домах.

Шинкуют физики капусту,

Коль шинковать пора уже.

Не все, конечно. Преимущественно,

Кто любит выпить в гараже.

Зима. Пора ходить на лыжах,

И физик тут тебе, как тут:

Бредет, сердечный, чуть колышется,

Детишки рядышком бредут.

И, право, стоит ли дивиться,

Коль на лыжне между елей

Внезапно встретится Блохинцев

Иль боле громкий корифей?

Здесь все так просто и понятно,

И все все знают, что – почем:

Съесть, разумеется, приятно

Крем, взбитый лазерным лучом.

Но дальше что? Нужны ли муки,

Чьих ход событий тих ивял?

Доколе же "жрецам науки"

Копить рутинный матерьял?

Приди вода взамен бензина!

Приди теперь, а не потом!

Товарищ физик! Принеси нам

Юг жаркий в наш полярный дом!

Всем заявляю без оглядки

Я– не святой и не пророк:

Да. В этом деле все в порядке.

Все будет – дайте только срок.

 

***

 

Загвоздка в чем? Вот в ней–то и беда–то!

Опять семь бед, опять один ответ –

Известному волхву, мультилауреату

На днях ударит семь десятков лет.

Поэтов участь испокон веков убога,

Их грешный путь извилист и непрост...

О, люди, люди! Подскажите, ради бога,

Как воспевать сияние нейтронных звезд?

Я, лично, не смогу. Не тот, простите, случай.

На кой мне леший этот лишний вист,

Косые взгляды, кривотолков туча...?

Пойду к врачу, возьму больничный лист.

 

***

 

ДВА СЛОВА О СЕБЕ

Я из рабочих. Ярославец.

Груб. Неотесан. Не простак.

Мечтаю сорок лет прославиться,

Да, только вот, не знаю как.

Отец мой, спец по унитазам,

По лотерее выиграть мыслил.

Василием звали. но ни разу

Он не грешил в известном смысле –

Терпеть не мог того, кто молится

На "дядю Васю" сквозь трояк.

Годов двадцатых комсомолец,

Был дядя Вася весельчак,

Ломил работу, малограмотный,

Не ради славы и деньжат –

Не зря толстенной пачкой грамоты

В комоде стареньком лежат.

Мать. Мама... Как сто тысяч мам,

Тиха, заботлива всегда

И вся – в делах, а им, делам,

Конца не видно никогда.

...Вот я ее сажаю рядом

И руки ей велю сложить,

Те руки, что "пекли" снаряды,

Чтоб мы могли спокойно жить.

– Я непривычна к этой штуке.

Без дела сгинешь от тоски.–

Берет очки, и вот уж руки

Для внука штопают носки.

.............................

Мы жили, помню, на Овинной.

Я клевер ел и кур пугал.

Хозяин дома – дядька длинный –

Все гвозди "новые" ругал.

Он, бывший староста церковный,

В годах, но крепкий старикан,

Был недоволен, безусловно,

Что доставалось по рукам.

И он шумел, сгибая гвозди,

Нес вдоль по кочкам "эту власть".

И я–то понял, только позже,

Откуда в нем такая страсть:

Закрыли церковь; чьи–то парни

Снесли кресты, колокола,

Внутри устроили пекарню –

Оттуда вонь и злость текла.

Но вот случилось новоселье,

В "казенный" едем новый дом

Уныло как–то, без веселья.

Вот поселились в доме том –

В квартире три семьи ютятся,

Свет дать "забыли" – чудеса!–

На кухне вечно суетятся,

Сопят надрывно примуса.

Не двор – грязища по колено,

В ней крышек люков строй литых

И строй сараев, чтоб полено

Мог каждый спрятать для плиты.

...И как–нибудь осенней ранью,

Продравши кое–как глаза,

Бредем мы с батей в "нашу" баню,

Несем под мышкой два таза.

Ох, как приятно и игриво

У облупившейся стены

Стегает дождик торопливый

Вдоль всласть надраенной спины!

Пусть проку от того не боле,

Чем на каких–то полчаса –

Помыт и сыт, и вольным – воля,

Репей отыщет волоса.

Пустырь – соратник новостроек –

И свалка – нам отец и мать,

Их запах так ядрен и стоек,

Здесь мы любили "воевать".

Здесь было все, что было нужно,

В любой момент и в каждый час:

И клуб, и дом, война и дружба –

Ведь взрослым было не до нас.

– Речь, Молотов – слова летели,

Испуг в глазах, твердь на устах,

И вот уж молча роют "щели",

Уж стекла съежились в крестах,

И эта очередь за хлебом:

Мороз и ты – наедине,

Луна размерами с полнеба

И номер – мелом на спине.

... Поздней в делах возник порядок,

К тому же каждый стал "ушлей" –

Квадратики бесценных грядок

Давали "стол" из овощей:

– Суть трав таится в витамине,

Без травки в городе – беда!–

В моих глазах стоят поныне

Суп под названьем "лебеда",

И ты, картошка на бульваре,

Спаситель женщин и мужчин;

Картошку варим в самоваре,

В гудящем пламени лучин.

Вопрос к теперешним, которым

Забор–штакетник лишним стал:

Не будь тогда у нас заборов,

Где б я лучину добывал?

В пылу безумной дикой драки,

Войну и Гитлера кляня,

Вы, ЛЮДИ, в стареньком бараке

Учили грамоте меня,

Забыв свои дела и беды,

Хоть, верно, грезили не мной,

Но знали – будет День Победы.

За это вам поклон земной.

И День настал. Стрельба, веселье,

Веселья море–океан,

В сегодня – мирном новоселье

Украсил фейверка фонтан.

Для нас значимей нету даты,

Хоть длилась много дней она –

Пока домой пришли солдаты,

Пока устроилась страна.

Пусть не было с тобой в бою нас,

Мы победили все равно –

С Победой мы входили в юность,

Что, брат, не каждому дано.

Отмена карточной системы,

Сосед на лекции – солдат –

Вот разговоров наших темы

В общаге много лет назад,

И это правда, а не слухи,

Что брат–студент душой поник,

Когда за тройку без "стипухи"

Остался парень–фронтовик.

И мы кормили его кашей,

Взбодрить старались, как могли,

И мы гордились дружбой нашей,

И нам вопросы душу жгли.

Нам все казалось, что забыла

Его дела и ордена

Страна. И очень горько было

И очень стыдно было нам.

Он улыбался – не сломился,

"Долбал" науку, что есть сил,

Кой–как кормился, но учился

И снисхожденья не просил.

Каким для нас он стал примером!

Как гордо шел вдоль трудных лет!

Он стал отличным инженером,

Хоть ел все больше винегрет.

И пусть порою нам казалось,

Что в мире нету нас нищей –

Полсотни добывали за ночь

Мы на разгрузке овощей –

И две недели деньги эти,

По трешке в день, по трешке в день,

Переводили в винегреты

Сквозь дым махры, нужду и лень.

Доселе помнится презренье,

Когда лощеный чей–то сын

Ел в перерыв пирог с вареньем

И жрал в сторонке апельсин.

Он был не наш, не общежитский,

Он так и есть не наш досель.

Мы в лучший день бежали с миской

К титану, заварить кисель.

О, синтетическое чудо!

Тебя чудней на свете нет.

Пока я жив, я помнить буду

Твой аромат, твой вкус, твой цвет.

Диплом в руках, дела в загоне –

Жена и сын, квартиры нет.

Прощай, физтех и Рывкин Моня,

Прости, Тучкевича совет!

– Нам надо жить теперь – не вскорости,

Кто мает дом, тот ныне пан!...–

Пошли кружить "слепые" скорости

Пахолков, Векслин, Валихан –

Аэродромы наши хлопоты

/Доплер–эффект и все поодаль/,

А если уж не хватит опыта,

Идем к тебе, учитель Модель.

Так девять лет, все узкой тропочкой,

Аэродромы, поезда,

Полеты группой, по коробочке...

Но, знать, не в них моя звезда.

Встал как–то утром спозаранку,

Прости, товарищи!– закрылась дверь,

В иных просторах, в "царстве" Франка

Мое пристанище теперь.

Летайте вы, себе, сторонкою,

А мне иных хватает дум –

Звени, шуми, осинки тонкие –

Теперь мне мил ваш нежный шум.

Когда мы правим юбилеи,

Приходим в лучший ресторан,

Пьем за успехи, за идеи,

Жмем руки "нашим" докторам,

И все, как надо, все в порядке,

То , вроде, крикнуть не с руки,

Как мы обязаны зарядке,

Что дали нам фронтовики.

Пустому чуждый славословью,

Чту справедливости гранит:

Будь славен, мир добывший кровью!

Будь славен тот, кто мир хранит!

 

***

 

Тих, мудр, всегда в тени очков

Движением морщинок

Вздохнет Судья моих стихов:

–Опять вы тут, мужчина? –

–Понять ли вам души иной

Заботы и загадки?

Уж лучше топайте домой

Как прежде, без оглядки.–

 

***

 

Постигает за два года

Речь живую человек,

А молчать его природа

Обучает целый век.

Грянет громом миг печальный,

Рявкнет словом бес в ребро,

Вспомнишь: золото – молчанье.

Ох, уж это серебро!

 

***

 

Шушукались осинки

С дыханием ветров,

Из травяных ковров

Уж в путь ушли росинки

И светлых облаков

Вновь оживили хлопья,

И лишь тоскую вновь я

В цепях мирских оков.

–Иди своей дорогой,

Цени других покой

И,чур, смотри не трогай

Пух облаков рукой.

Живи, из окон глядя,

Как облака парят,

Ведь ты – солидный дядя –

Мне люди говорят.

Я трепещу, как листик,

Мне тоже чужд покой,

И тянет, тянет в мистику

–За облака рукой.

Хочу. Желаю, братцы

Взять их, как уши пса,

Смеяться и валяться,

И дуться в паруса,

И быть с бродягой ветром,

Быть, будто с братом брат,

И пестрым километрам,

Чтоб каждый был бы рад.

 

***

 

Дуй к чертям, моя тихая пристань!

Будь покоен, покойный покой!

Мне не надо ни двести, ни триста,

Я хочу гладить тучи рукой.

Ув. редактор! Что мямлить резину?

Вы весь чистый, кристальный такой,

Бросьте бред этот глупый в корзину

Безразличной и властной рукой.

Недруг мой, без задирин и пятен,

Притаивший свой подленький нрав,

Объяви, что я все–таки спятил

И что ты, как всегдашеньки, прав.

Только, чур, справедливости ради

Отпустите на миг тормоза,

Дайте слово жене моей, Наде,

И она вам откроет глаза:

– Ах, зачем, посудите вы сами,

Автор вас направляет ко мне?

Он, увы, издевался над вами,

Он, увы, как всегда, на коне.

Он из юрких свободных минуток,

Чей пружинистый бег не унять,

Наплести может дюжину шуток.

Жаль, не каждый их может понять.

 

***

 

Поверьте, не случилось ничего:

Полсотни раз вкруг Солнца облетело

Загадкою Земли продолженное дело

В конкретной оболочке тела моего.

–Да как же не случилось ничего? –

Мой критик ненасытный удивится.

–Вот так,–скажу–ведь сердце стало биться

Задолго, милый критик, до того.

Выходит, не случилось ничего.

Обидеться, сердечный, не спеши,

Ведь мнятся только схожими ромашки,

Характеры и нравы, и замашки

Диктуются оттенками души.

Обидеться, мой критик, не спеши.

Пусть видится тебе сегодня рай

/Я, видишь, щедр, как прежде, на посулы/,

И тропку от шампанского до стула

Ты сам себе, приятель, выбирай,

Чтоб виделся тебе и завтра рай.

06.80 г.

 

***

 

"Доброжелатель" мой ретивый!

Сквозь медоносные слова

Вновь слышу гнусные мотивы,

И подхватила их ретиво

Врага тупая голова.

Все это, право, гнусно пахнет,

Но ты, как прежде, не при чем.

Что из того, что дурно пахнет?

Ведь не твоя рука шарахнет

Из–за угла шальным мечом.

Твои дела – лить в мед словесный

Смертельный яд изподтишка

Да часа ждать, когда же треснет

Моя "дубовая" башка.

Сквозь козней утлых свистопляску

Ты суть, как видно, упустил:

– Башке "дубовой" ярославской,

Башке "дубовой" ярославской,

Башку расквасить – нету сил.

Ей плыть дорогой проторенной,

Где направление одно,

Ей плыть дорогой проторенной

Туда, где прячут дуб мореный.

Увы и ах, ей плыть на дно.

Тебе ж иное достается,

В иных местах твой крайний край –

Тебе путевка выдается,

Как в старой песенке поется,

С ядреной визой – Годен в рай.

А коль возникнут пересуды,

Так разве в том твоя беда,

Когда возникнут пересуды,

Средь ангелов под звон посуды :

–На чем же въехал он сюда?

 

***

 

ИСПОВЕДЬ

/В.Солоухину/

Когда – в ударе, и при этом,

Острожу рифмой суть вещей,

Вдруг кажется, что стал поэтом,

Но только чуточку нищей –

Один, как в космосе, витаю

И вверх тармашками вишу –

Нищ от того, что сам читаю

Все то, что сам себе пишу;

Мои творенья невесомы.

Знать, потому в них веса нет,

Что не сложились хромосомы

В буквосложение "ПОЭТ".

Судьбу вручили мне иную,

Но ведь и хобби –не порок,

М вот я рифмы мариную

И в темном месте прячу впрок.

Так каждый день, строфу – в консервы,

Как чачу – в тьму дубовых гнезд,

Мне время укрепляет нервы,

Как чаче добавляет звезд.

...Случится, наклюешься проса"

И чуешь – вырос не вершок,

И тут же в голову – вопросы:

–Куда, какой послать стишок?

Назавтра встретишься с рассветом,

Рассолом сгонишь "проса след":

– Чудак! Издатели – поэтам!

Издатель – план. Аванс – поэт.

Что мне–то за нужда – в поэты?

И без того хлопот вагон...

...И вновь гоню для стенгазеты

Стишата а ля самогон.

А, может, впрямь поверить в слухи нам,

Что сладок Физики Овес?

Судите сами. Солоухина

Пегас не зря сюда принес:

Коняга чует "дух научный",

Он интегралы не забыл

И тропку, что ведет к конюшне,

В мир понтекоровых кобыл.

Поэт? Поэт – иное дело.

Поэту слушателей дай.

Зимой читать начнет несмело,

А кончит... Уж наступит май –

Писать себе такая мерзость,

А не писать, увы, нет сил.

Прости, поэт, нам эту дерзость,

Твой друг, Пегас, уже простил.

Зерно отменное научное

Вкушает в этот миг Пегас,

Пока поэта лира скучная

Своим стихом тревожит нас –

Тут так тепло, и знать не надо

Кого, когда и кто открыл...

Поэту – слушатель в награду,

А нам – перо из дивных крыл,

И мы, его пуская в дело,

Вздохнем над склянкою чернил:

–Избави, чтобы стих был белым,

Избавь, чтобы кого чернил!

Тематик наших разнотравья

Изящный вид к нам вас привлек,

А что попишешь – здесь по правде

Что ни цветок, то василек.

Кого, кого здесь только нету!

В нешумной маленькой Дубне

Мы представляем всю планету.

Жаль, эта тема не по мне.

Я в дивной ночи соловьиной,

Чьи так объятия тихи,

Бреду кой–как дорогой длинной,

Курю простор и пью стихи,

Хоть, знаю, скажут: – Вздор! Такое

Не суть, для красного словца.

Кто даст поэту жить в покое?

Зверь, как известно, на ловца.

Увы, мы все взаимосвязаны

Цепочкой дат – эпохи нервов

И, как ни рыпайся, обязаны

Плодить ряды подобных "перлов".

 

***

 

Лесное. Август, суета

–Все необычно, странно, ново.

Вот от приказного листа

"Отлипла" Таня Каюкова.

–Прошла?

–Прошла! Что за вопрос?

В висках пульсируют удары,

В колонку букв глазами врос:

–Койков, Ромашкин, Хансеваров...

А вот и я. Ура! Прошел!

Теперь мне ясно, между прочим,

Как плохо и как хорошо,

Тому, чей папа был рабочим,

И вряд затмит зеленый свет,

Зажженный в конкурсной толкучке,

Нехватку знаний. Сколько лет

Пройдет, пока ты их получишь?

Да и получишь ли сполна?

Доколе несть дефекта бремя?

Хвала тому, чья мысль полна

В свой срок, в положенное время!

Как жалок юный "недоим",

Что день за днем судьбину мает,

Происхождением своим

Свое незнанье прикрывая!

Лесное. Время на часах

Спешит за планами в погоне:

Живем в учебных корпусах

И все куда–то, что–то "гоним".

...Несу к зачету чертежи:

– Враги, от зависти дрожите!

–А это что?

–Да клоп бежит...

–Вы что, живете в общежитьи?

В момент померк побед узор

И загорелись щеки ало.

Какой отчаянный позор!

А сколько их еще бывало?

 

***

 

Не успеваю, между прочим...

Уж запер душу на засов,

Но с каждым днем часы короче –

–Стригут их ножницы часов.

Они стригут, а я не трушу,

Мне их нисколечко не жаль,

Приду, скажу: –Возьмите душу,

А вставьте новую деталь.

Не успеваю, между прочим...

 

***

 

Улыбку ушлую свою

Плещите влево–вправо,

Ее не ст$\acuteо$ю, но сто$\acute ю$,

Так как имею право.

Для вас я – вымпел на стене

/Ни толку, ни красы/.

Я – покупатель. Взвесьте мне

Кусочек колбасы.

 

***

 

Мир мчит вперед. Баран наш тоже.

И, верно, потому

Хоть бы часок побыть вельможей

Хочется ему.

И вот уж он вельможу корчить

Пытается начать:

С серьезным видом брови морщит

И пробует мычать.

Баран мычащий... Правый боже!

Видали чудака?

Втолкуй–ка тут, что суть вельможей –

Лохматая рука,

А кто безрук и лбищем туп

Да полюс мечтать привык.

Удел того – бараний суп,

А иногда – шашлык.