В эти октябрьские дни исполнилось бы 70 лет Юрию Сергеевичу Язвицкому, долгие годы исполнявшему обязанности заместителя директора Лаборатории нейтронной физики. Исполнявшему эти обязанности не по записи в приказе «ИО», а по заполненности жизни заботами о делах лаборатории и людях, переживаниями от неудач, неразрешимых проблем и конфликтов или бытовых затруднений сотрудников. Сколько эмоций выплеснуто в сторону «застойных» лет и «засидевшихся» кадров! Но вглядимся внимательнее в прошлое. За годы администрирования Юрия Сергеевича (а начинал он с начальника сектора) были сооружены ИБР-1, ИБР-30, запущены микротрон, затем ЛУЭ-40, ИБР-2, изготовлено оборудование для ЛИУ-30. Лаборатория выросла из трех десятков сотрудников до коллектива в 600 человек. Строились технологические и лабораторные здания, сотрудники селились в новые квартиры, их дети устраивались в ясли, детские сады и школы… Постоянно развивалась методика эксперимента, вычислительная техника, все эти бурно-«застойные» годы Юрий Сергеевич вел множество научно-организационных и кадровых дел. Постоянно в его кабинете находились сотрудники, часто свой торопливой походкой он переходил из одного здания в другое по обширной территории ЛНФ.
Он многим был нужен, ждали от него решения или помощи, случались острые споры. Далеко не все вопросы он мог решить: и над ним был «царь» и непреодолимые обстоятельства. Конечно, хватало обид из-за его позиции, из-за того, что вопросы решаются не так, как «надо». Но для большинства было очевидно, что Юрий Сергеевич всегда болеет за интересы дела и готов выслушать любого. Да и взаимоотношения в коллективе были требовательные: на собраниях – партийных ли, профсоюзных люди могли «залепить» не в бровь, а в глаз. Пожалуй, в ту пору занимать такие посты было потруднее: не скроешься от ответственности перед людьми, и лозунг довлел «Все делаем общее дело», не «договаривались» наличными рублями из сейфа начальника как в нынешние времена. Не раз в сердцах или в спокойные моменты Юрий Сергеевич говорил: «Все, уйду заниматься наукой». Думаю, чувство долга и совесть не отпустили. Сколько слышим: «незаменимых нет», – легки слова, а жизнь перестроечная, которая, увы, немало мути в человеческих характерах подняла, как раз и показывает, что не зря в старые времена люди на ступеньках выстраивались, а благодаря и своей энергичности, неординарности, способностью сдюжить нелегкий хлеб ответственности за дело.
Жизненный путь Юрия Сергеевича типичен для его поколения и чем-то, конечно, индивидуален. Родился он в селе Воша Владимирской области. Самые первые впечатления связаны с домом деда – сельского священника. Детские годы прошли во Владимире. Он был единственный ребенок у родителей. Отец, в молодости поработавший на строительстве Транссиба, так и трудился чертежником, мать учительствовала. К окончанию школы семья перебралась в Калинин, поселились в маленьком домике с садом на тихой улочке. Война все перевернула. Школу все же в 1942 году закончил, сразу попал в военное училище, после него некоторое время служил инструктором в учебном полку, а затем минометная рота и фронтовые дороги по Венгрии и Австрии. (От Юрия Сергеевича узнал, что такое обозная болезнь).
В 1946 удалось добиться демобилизации и поступить на физфак МГУ. После окончания университета прошел аспирантуру при НИИЯФ, эксперименты проводил в ИТЭФ и ФИАН в лаборатории И.М. Франка. Он пригласил Юрия Сергеевича в Дубну в конце 1956 года в открывшуюся Лабораторию нейтронной физики. Сразу развернулись работы по подготовке экспериментальных установок, по инициативе Юрия Сергеевича и под его руководством разрабатывались жидкостные сцинтилляционные детекторы. Вскоре возглавил группу, которая провела исследования параметров запущенного ректора ИБР-1. Интенсивно велись исследования параметров нейтронных резонансов. Много внимания Ю.С. уделил освоению ЭВМ для обработки многоканальной информации. В 1965 году увлекся изготовлением германиевых детекторов. В 1966 защитил кандидатскую диссертацию и почти сразу принял предложение И.М.Франка курировать от дирекции проект ИБР-2.
…Потом были хлопоты со строителями, заводами, монтажниками, изготовлением сердца реактора – твэлов. Наступили физпуск и энергопуск, а вместе с ними было много-много других административных и общественных забот. Пришлось поработать в парткоме и горкоме. Именно поработать. Что-то отметая, как пустую суету, ко многим таким хлопотам Ю.С. относился серьезно, как к разумной и полезной форме нашего бытия, позволяющей лучше настраивать сотрудников на дело, налаживать взаимоотношения, а главное, продвигаться вперед. Он не любил резких поворотов, не одобрил хрущевское реформаторство. Зная мою расположенность к «новшествам» Хрущева, годы спустя при случае ехидничал: «Ваш Хрущев…» Перемены 1985 года Ю.С. воспринял очень настороженно. Запомнилось его предостережение: «Этот Горбачев еще дров наломает, попомните мое слово». Напряженную работу и повседневную суету (его присказка «Драм кружок, кружок по фото, мне и петь еще охота») не выдержало сердце. Ю.С. свалился с инфарктом. Снова появившись на работе, быстро втянулся в привычный ритм. Новым была организация небольшой – для души – группы по исследованию гамма-спектров при захвате нейтронов.
В отношениях с людьми у Ю.С. всегда присутствовал интерес к их личным делам. Многие делились с ним семейными заботами. Нельзя сказать, что он был оптимистом, но тонус его настроения всегда был бодрым. Ю.С. был готов дать совет, как-то ободрить и утешить. Иногда он бывал ироничным, любил «подначивать». Слышалось: «Не зря у него такая фамилия – от язвы». Мало кто догадывался, что происхождение фамилии совсем другое. Как пишет Лев Успенский, Язвицкий происходит действительно от слова «язва», только имеющего во многих русских говорах значение «барсук».
…Был вечер пятницы. Ю.С. заглянул ко мне в комнату: «Ну, хватит сидеть, пошли по домам». По-весеннему светило солнце. Нам было по пути, шли быстрым шагом, весело балагурили, обсуждая последний номер «Науки и жизни». Дошли до угла его дома, с шутками распрощались. Утром поднял с постели звонок: «Только что скончался Ю.С.»…
Уходят годы, лаборатория живет непривычными хлопотами, но многое, чему отдал свои силы Ю.С., еще существует. Многие его сослуживцы, как и раньше, по утрам бегут на работу. Иногда тревожно и больно, что мы реже общаемся, реже вспоминаем прошлое и тех, кто был с нами. Что оставил Ю.С. после себя? Научные статьи, сад и двух сыновей…
Забвение – закон жизни? Или утешиться тем, что «хорошо, до сегодняшних трудностей не дожил», «легкой смертью ушел»? Нет, смерть Ю.С. – совсем неправильная. Рано ушел, ушел очень нужным родным, коллегам. С ним хорошо жилось и работалось, его не хватает. Наверно, в жизни просто не так уж много таких людей.
26 октября 1994